Читать «В стране водяных» онлайн - страница 2
Акутагава Рюноскэ
В «Диалоге во тьме» (декабрь 1926 года, опубликовано посмертно) есть такие слова:
Разрыв между прекрасным и действительностью, между поэзией и правдой питал начальное творчество Акутагава.
Быть может, именно в этом причина обращения молодого писателя к историческому прошлому Японии. Он начал с так называемых исторических новелл. Словно луч фонаря выхватывал из глуби веков картину, происшествие, схватку чувств — историю в этих новеллах можно было осязать руками. А люди — люди в них были совсем не «исторические», а почти современные. Акутагава ставил их в необычайные обстоятельства, придавал им, обстоятельствам, некий фантастический колорит и исследовал человеческие характеры. В этих произведениях он пытался решать морально-этические проблемы настоящего времени. Акутагава всегда интересовали не обстоятельства, не факты быта, а работа человеческого сознания, борьба страстей — и главное, что определяло буржуазное сознание, — генезис эгоизма.
Идиотизм буржуазной жизни вызывал у Акутагава отвращение и тоску. Он не мог не писать об этом. И он знал великий закон искусства: нельзя кричать о страшном. Поэтому его отточенные, сдержанные новеллы стали страшным свидетельством времени.
Постепенно новеллы Акутагава приобретают все большую социальную заостренность. Он показывает, как в атмосфере равнодушия и эгоизма ломаются человеческие жизни («Осень», «Учитель Мори»), как извращаются человеческие отношения («Кэса и Морито», «Странная история»), как возводятся в сан добродетели жестокость и человеконенавистничество («Генерал»).
«Я поэт. Художник, — писал Акутагава. — Но я и член общества. Не удивительно, что я несу крест. И все же он еще слишком легок». Вот это «легок» не давало ему покоя. Герой его последних произведений — человек, гибнущий от равнодушия других людей.
Акутагава Рюноскэ жил в переломное время. Уже при жизни Акутагава возникла пролетарская литература, и уже при жизни его в литературу ворвался фашизм и милитаризм.
Акутагава Рюноскэ жил временем, он впитывал его, как губка воду. Он ненавидел его и жил им. Воплотив в своем творчестве время, он сам стал его трагическим символом и, не выдержав груза «проклятых» вопросов, покончил с собой.
В своих произведениях он показал не только алогизм обычного, но и железную логику необычайного. Ведь разве жизнь буржуазного общества — не жизнь наизнанку? В этом ключ к пониманию его последней повести «В стране водяных».
Повесть «В стране водяных» («Каппа») написана Акутагава в 1926 году. В 1927 году он покончил с собой. Следовательно, «В стране водяных» — одно из тех произведений, которые, помимо воли автора, стали итогом его творчества.
На первый взгляд, это повесть-фантазия. Действительно, страна водяных создана воображением писателя. В новелле «Красный свет» Акутагава рассказывает о замысле этой повести; «Я населил мир моего рассказа сверхъестественными животными. Больше того, в одном из этих животных я нарисовал самого себя».
Если в первой фразе цитаты говорится о приеме, то вторая — определяет цель. И верно — чем глубже мы вчитываемся в повесть, тем более ясным становится нам одно: обстоятельный, пронизывающе спокойный рассказ сумасшедшего номер двадцать три поражает своей фантастической… реальностью.
Итак, средний японец, заведомый неудачник да к тому же еще «социалист», попадает в страну водяных.
В отличие от свифтовских гуингнмов, водяные знают о людях, и знают, быть может, больше, чем сами люди знают о себе. Но в отличие от твеновского Янки, герой повести, который по законам страны водяных делается ее «почетным гражданином», не может воспользоваться своими привилегиями человека из двадцатого века. Дело в том, что в стране водяных двадцатый век наступил раньше, чем в Японии.
Общество водяных — это во многом, так сказать, идеальное буржуазное общество. Все нормы буржуазной морали доведены до своего логического завершения — то есть до абсурда.
Страной правит кабинет министров. Премьер-министр говорит в своих речах заведомую ложь. «Но поскольку всем хорошо известно, что его речь — ложь, то в конечном счете это все равно, как если бы он говорил сущую правду». У премьер-министра есть хозяин — владелец газеты «Пу-Фу», защищающей… интересы рабочих. Действительно, газета защищает… Но, как заявляет хозяин хозяина премьер-министра — капиталист Гэр, этот «защитник» и шагу не может ступить без его, капиталиста Гэра, поддержки и т. д.
Здесь существует и смертная казнь. Правда, «гуманная» смертная казнь. Преступника лишают жизни, объявляя о его преступлении публично. Преступник, конечно, умирает. Буржуазная мораль торжествует.
Здесь есть и религия. И храм, в который никто не ходит, несмотря на то что религия водяных «лучше» любой человеческой. Более того, сам настоятель храма не верит в бога.
Здесь издают книги, которые… никто не пишет. Просто-напросто в машины закладывают чернила, бумагу и серый порошок (сушеные ослиные мозги), и выходит книга.
Весьма «остроумно» решена в стране водяных проблема безработицы. Безработных убивают и делают из них консервы. И никто этому не удивляется. Ну в самом деле, разве это более жестоко, чем просто выбрасывать рабочих на улицу и давать им умирать с голоду, как это делается «в человеческом обществе».
Здесь есть и войны. Все как у людей! И возникают они по не менее серьезным причинам, чем, скажем, конфликт «остроконечников» и «тупоконечников».
Наконец, в стране водяных существуют и жрецы «искусства для искусства» и сверхкаппы (сверхводяные). Тут уж не нужно никакого преувеличения. Они во всех странах одинаковы.
Гулливеру было куда возвращаться из страны лошадей — в Англию. Герой повести устает от страны водяных. Она слишком напоминает ему Японию. И возвращается… в Японию. И сходит с ума.
Если бы ему повезло в жизни, он примирился бы с Японией. Ведь он же в конечном счете буржуа! Вот почему сумасшедший номер двадцать три так стремится обратно в страну водяных. Ведь люди там «почетные граждане». Они могут ничего не делать и жить в свое удовольствие.
Акутагава не нужно совершать путешествие в страну водяных, чтобы убедиться в существовании порочного круга: Япония — Япония (читай: буржуазное общество — буржуазное общество). «Зло, порожденное капитализмом», будет живо, пока жив капитализм.
На наш взгляд, среди героев повести ближе всего Акутагава поэт Токк. Ведь сумасшедший номер двадцать три счастливо отделался — он сошел с ума. Токк покончил с собой и убедился, что самоубийство — бессмысленно! Оно не избавляет от страданий. Ибо оно ничего не меняет. Все остается по-прежнему. Душа Токка, явившись на спиритический сеанс к своим соотечественникам, говорит, что собирается покончить с собой «самовоскрешением». А что потом? Снова самоубийство? Бессмысленность человеческого существования — к такому поистине страшному выводу приходит Акутагава. Да, в буржуазном обществе оно бессмысленно, если… Вот на этом «если» останавливается писатель. И было бы нелепо и плоско модернизировать Акутагава. Достаточно того, что он сделал — с великолепным мастерством и проницательностью предсказал он в своей книге недалекое будущее буржуазного общества. Как опытный врач он предсказал летальный исход тяжелобольному и не оставил никаких надежд на спасение.
Читатель с интересом прочтет этот шедевр японской литературы, эту, может быть, самую реалистическую из книг Акутагава, а в конечном счете — фантазию, обращенную в прошлое, ибо у общества, изображенного им, нет настоящего, нет будущего.
