Читать «Дай лапу, дружище!» онлайн - страница 41

Безусловно, он был очень хитер, но его хитрость не вызывала раздражения, наоборот, выделяла его в глазах людей среди других собак. Например, увидев компанию отдыхающих туристов, Джим никогда сразу не подбежит. Мгновенно оценив обстановку, он спокойно подходил именно к тому человеку, который любит собак и готов всегда их угостить. И не выпрашивает, а подойдет, положит лапу на колено и пристально смотрит в глаза. И это действовало безотказно: тут же кусок со стола летел ему в пасть.

Ко мне и к Николаю он относился одинаково: никого из нас не выделял. Мог куда угодно пойти и с одним и с другим. Ласкаться он не любил, лишь подойдет, уткнется мордой в колени, и уж хочешь не хочешь, а почешешь ему за ухом или шею под ошейником. Ему это очень нравилось.

Уже позже я понял, что все человечество было для него одним большим хозяином. Он с подъемом выполнял команды перед всеми, охотно брал из рук подачки. Очень быстро сообразил, что если четко выполнять усвоенные упражнения, то можно получить щедрое угощение. И стал перед незнакомыми людьми ложиться, садиться, подавать робкий гортанный голос, будто стеснялся гавкнуть, совать в руки одну и вторую лапы. Иногда он все это проделывал в таком стремительном темпе, что не успеешь назвать одну команду, а он уже выполнит все подряд, отчего, естественно, вся прелесть его умения стиралась чрезмерной торопливостью. Варден медленно, с достоинством выполнял каждую команду, причем не сразу, а подумав, будто взвесив про себя, а стоит ли это делать?

Покорял нас Джим и своей добротой: у него можно было отобрать даже аппетитную кость; если к миске подходил соседский пес Пират, тоже еще щенок, Джим деликатно уступал ему свое место у миски и отходил в сторону, глядя на приятеля красивыми желтоватыми глазами. Курица могла подойти к миске и поклевать из нее, а Джим терпеливо ждал в стороне. Это уж совсем было не по-собачьи. Варден и близко никого не допускал к кастрюле, пока сам не насытится.

Джим отдавал все, ему ничего не было жалко. Зато считал, что и другие должны все ему отдавать, а когда этого не случалось, то искренне недоумевал и обижался. Джим ломал в моем понимании все устоявшиеся представления о характере собак. Доброта его не знала границ, деликатность была прямо-таки интеллигентской, чуткость к настроению человека поразительная! А какой подход, общение! Он умел с первого взгляда узнать, с какой ноги ты встал. Если не в духе, то не подойдет, пока не позовешь. И вид у него при этом такой, будто он виноват, что у тебя плохое настроение. Назойливости в нем совершенно не было, наоборот, он старался, особенно в квартире, быть незаметным. Достаточно было посмотреть на него, и он вставал и, опустив голову, выходил из комнаты. А если и присутствовал при обеде или завтраке, то его не было видно. Уходил в дальний угол и лишь оттуда изредка взглядывал в нашу сторону. И сразу же отводил взгляд, чтобы, упаси бог, не подумали, что он попрошайничает.