Читать «Ревущие сороковые» онлайн - страница 6

МЫ КИТОБОИ

Я был зачислен вторым штурманом на только что отремонтированное китобойное судно «Пингвин». По виду наше судно было крупней «морского охотника», но оказалось таким же тесным и неудобным для жилья, как и «МО».

Меня со старпомом поселили в надстройке, в тесной каютке; порой казалось, будто мы ютимся в большом шкафу, приспособленном под жилье.

Старпом спал на нижней койке, я — на верхней. У нас на двоих был небольшой столик, зеркало, полка для книг и ниша с вешалкой для верхней одежды. Чемоданы мы держали в рундуке под койкой, Когда требовалось что-нибудь в них найти, то один из жильцов должен был покинуть каюту, а другой — открыть дверь в коридор и вытащить чемодан. Но мы не жаловались на тесноту. Я привык к ней на «морском охотнике», плавая на Балтике, а Феоктист Варфоломеевич Черноскул во время войны — на бронекатере Дунайской флотилии.

— Мне роскоши не надо, — говорил старпом. — Была бы койка да сверху не поливало бы водой. И я обойдусь.

Длинных речей Черноскул не любил, отвечал на вопросы коротко, без лишних пояснений. Феоктист Варфоломеевич был человеком приветливым; никогда ни на что не жаловался и, казалось, всем желал добра, а по службе оказался строгим и требовательным, как и положено старпому. Слово «долг» в применении к нему утрачивало всякую ходульность. Черно-скул так выполнял службу, что ему любой моряк мог позавидовать.

О прежней жизни старпома я знал лишь несколько эпизодов, из которых путной биографии не составишь. Но я не досаждал ему расспросами, а у Черноскула не было любопытства к моему прошлому. Правда, наедине мы с ним оставались редко: в мое дежурство он отсыпался, а когда я был свободен, Феоктист Варфоломеевич стоял вахтенным на мостике либо занимался сотней неотложных дел. Старпом на нашем судне отвечал за все.

Команда у нас еще была не полной. Каждый день появлялись новые люди. Мы, конечно, встречали новичков настороженно: хороший ли это моряк? Будет ли он надежным товарищем?

Рано утром на пристани появился невысокий и тощий механик, с землистым и морщинистым лицом.

— Здорово, Моргач! — приветствовал его наш старший механик, Гурий Никитич Труш-ко. — Давненько я с тобой не плавал. Почитай, лет десять? Где тебя в войну качало?

— На госпитальных плавал. Два раза тонул. Штук десять осколков в меня всадили, а весом не прибавился.

— А со «змием» как? — Трушко выразительно пощелкал пальцем по горлу. — Сильно заводишься?

— Обрезал концы, — решительно заявил Моргач. — Думаешь, от запоя отощал? Не-е, на лечение меня в сухой док списали. Вялость кишок нашли. Насилу вылечили. Три месяца гулял по бюллетеню.

— Ничего, у нас откормишься. Китятину едал?

— А как ее у вас подают — в сыром или жареном виде?

— С ветерком и штормовым перцем.

— Ну, тогда подойдет. Надоели штили да молочные коктейли.

Хотя второй механик был внешне каким-то безликим, но шутку он понимал и мог сам от-бчться острым словцом. Такой нам подходил. К тому же Трушко заверил:

— Морячина! В любую штормягу две вахты простоит.