Читать «Мелхиседек. Книга 2. Человек» онлайн - страница 299

Далее, пожалуй, главное, за что следует бороться, и что единственно имеет великий смысл во всем нашем поиске - христианство базируется на идее неслиянности и нераздельности Бога и человека. Даже если бы в христианстве была только одна эта краткая мысль, следовало бы читать ее перед сном и с утра, поскольку глубина трогательной надежды и предощущение счастливой благодати судьбы в ней неисчерпаемы! Это, пожалуй, то, чем христианство не просто притягивает нас к себе, но прибивает намертво, потому что это единственное, что может дать настоящую надежду!

Далее - Бог в христианстве олицетворяет собой Добро и Любовь, то есть абсолютно то же самое, что мы предположили, разбирая вопросы этики. Как бы строго христианские иерархи не относились к тому, что мы сейчас дилетантски делаем, но и они должны будут признать, что увидев Бога в Добре, мы увидели его по христиански. И еще один момент христианства, который чисто логически делает его более предпочтительным относительно нашего выбора - в нем не ощущается последствий источника учения. Во всех остальных религиях напрямую видна личность лидера и основателя учения, отражение его земных понятий или статуса в обществе. Разберем с этой точки зрения некоторые религии, которые надолго и массово овладевали умами люд

Моисей.

Ему приписывается основание иудаизма, хотя это сомнительно и мы увидим дальше, почему. Но как бы то ни было, а иудаизм полностью отразил в себе личность Моисея, который был придворным фараона, высокообразованным и грамотным. То есть книжником на взгляд еврейского народа, находившегося в Египте в непонятном положении то ли рабов, то ли не рабов, но очевидно, что не имевшего повсеместной грамотности. Авторитет Моисея основывался на наборе умений писать и читать, и наборе сведений, которые были недоступны простым пастухам и чернорабочим, которое делало его влиятельность притягательным. С тех пор иудаизм, как вера евреев, так и базируется на писаниях, слепом следовании букве, нескончаемых толкованиях и диспутах, переписывательстве, постоянном, практически ежедневном продолжении писания в виде Талмуда (непрерывно дополняющейся инструкции еврейской жизни), авторитете раввинов, книжников, знающих Талмуд. На вере в то, в конечном итоге, что истина может быть записана. Постоянные указания на то, что говорил Моисей от лица Бога, не могут скрыть того, что метод иудаизма - метод книжников и грамотеев, которые опираются в аргументах на упрямой вере в правильность записанного. Если убрать каким-либо чудом у иудаизма все сотни томов Талмуда, то от веры не останется ничего, потому что она питается только содержанием священных текстов. Даже если признать, что Моисей говорил от лица Бога, то вполне можно усомниться в том, насколько такой инструктивный тон присущ самому Создателю, и в том, насколько такая запараграфированная речь Бога может передавать истинно ее смысл, поскольку любой смысл, который может быть от Бога, должен быть воспринимаемым, но невыразимым. Если Моисей и воспринял смысл, то он вряд ли смог бы его выразить, ибо в противном случае разница между Знанием Бога и знанием человека уничтожается, но скорее при этом теряется Знание Бога, чем знание человека становится идентичным Знанию Бога. Таким образом, личность Моисея наложила на иудаизм такой неизгладимый методологический отпечаток добросовестного регистратора из отдела хроники, что напрямую считать эту религию продиктованной Богом сложно - мы ведь знаем, что логическое знание только подступает к пороговым пределам начала запредельного, где уже есть ощущение, но уже нет логических механизмов перевода этого ощущения в понятийные категории. Следовательно, эта религия несет в себе отпечаток особенностей конкретного человека. Книжника и грамотея.