Читать «Мартина» онлайн - страница 54

А вас тоже зовут Агнешка? — вдруг спросил он, произнеся это имя без акцента.

— Нет! — ответила она смущенно. — Положи те, пожалуйста, все на столик. Спокойной ночи…

Она попыталась вспомнить, не остались ли в ванной ее тампоны, очищена ли от волос бритва, есть ли в косметичке противозачаточные таблетки и не висит ли на сушилке над ванной ее белье. Была почти уверена, что висит.

Когда после дежурства она вернулась в свой номер, постель была нетронута, книги и записи лежали там, где она их оставила, ее белье было аккуратно сложено на полотенцах в ванной, а на столике под окном она заметила стопку карточек с репродукциями писанных маслом картин с фамилией «Стивене» в нижнем углу. На одной из репродукций, изображающей обнаженную женщину, было написано что-то от руки по-английски, а в скобках на безукоризненном польском: «Климтом восхищаюсь, Шиле обожаю, а Фрейд — обычный торчок».

Она встретила его на следующий день на пляже. Он сидел на полотенце рядом с огромной бутылкой красного вина и что-то вырезал ножом из деревянной чурки. Она по-польски спросила его, что это будет. Он ответил ей по-английски:

— Пока не знаю, еще не кончилось вино…Она улыбнулась. Он встал и, не говоря ни слова, исчез. Через минуту вернулся с бокалом. Налил его до краев и вкопал прямо перед ней в песок, добавив:

— У вас доброе сердце под прекрасной грудью.

Она подумала, что, наверное, надо надеть лифчик. Может, это и странно, но, видимо, типично для всех женщин: она загорала топлес только на удаленных от отеля пляжах. На ее грудь имели право смотреть только чужие. Целых десять минут она решала, достаточно ли он чужой, чтобы иметь это право.

— Фрейд — женоненавистник, диктатор, онанист и трус. Напишите это. Впрочем… Насчет онаниста, может, и не стоит. За это вас в Польше возведут на эшафот. Я изваяю сегодня член Фрейда, и мы вместе утопим его в море. Хотите?

Они сидели на пляже и разговаривали. По-английски. Иногда он вворачивал отдельные польские слова, подливал ей вина, она его пила. Он резал деревяшку и говорил. Уже давно ни один мужчина не вызывал ее восхищения. Она все же решилась и спросила его:

А почему Польша?

Во всяком случае, не из-за Матейко. Отчасти из-за Мальчевского, но главным образом из-за Агнешки. Но она живет не в Познани. — Засмеялся и показал ей свое произведение.

Она знала, что он прочитал все, что лежало на ее кровати, и обрадовалась этому. Посмотрела на то, что он положил перед ней на песке. Микроскопический сморщенный свисающий член над монструозно раздутыми яйцами, напоминающими полушария мозга.

Фрейд был еврей. Почему вы его не обрезали?

Потому что, если бы он только мог, пришил бы себе обратно этот кусочек кожи и отказался бы от своего еврейства. Он запрещал своей еврейской жене Марте зажигать свечи в шаббат, никогда не ел ничего кошерного, а в Юнга влюбился только потому, что тот был чистокровным арийцем. Он полагал, что если его теории станет пропагандировать ариец, они будут казаться более истинными и никто не сможет упрекнуть его в том, что «психоанализ — всего лишь сионистский бред». И был прав. Нацисты сожгли книги Фрейда, а книги Юнга — не сожгли. Но вы и так все это знаете, правда?