Читать «Песочная свирель. Избранные произведения мастеров Дзэн» онлайн - страница 20

вдали, в глуши изменчивого взора,в суфийской мудрости и злобном лае пса,в пророчествах буддийского собора,где каждый волен быть кем хочет сам.Я видел миг, я знал его коварство,я им дышал и бредил наяву.Иллюзия сплетала ткань пространства,узоры слов ложились на канву,дышала ночь соблазнами творенья,текла река невысказанных фраз,и в этом омуте тоски и наслажденьяя умирал уже который раз.И смерть моя, прекрасная как фея,в проеме зеркала была отражена.Соломинка, Соломка, Саломея —как Мандельштам я множил имена.И кем я был, когда мне снилась вечность,когда я думал только об одном,чтоб обмануть событий быстротечностьи вспомнить миг, рожденный вещим сном?Свеча в ночи, гримаса и улыбка,движенье пальцев и бумаги хруст —как мимолетно все, мгновенно, зыбко.Как мир велик и как коварно пуст!

С. К.

ПРОБЛЕСКИ

Единственная реальная вещь в твоей

жизни – это твое переживание. Вне его

либо темнота, либо иллюзорная сфера

верований и правдоподобности.

Л. Рейнхард, «Трансформация»

Блаженное состояние невесомости, звенящей на разные лады тишины и ощущение всеобъятной целостности вдруг скомкалось, сузилось, конкретизировалось и превратилось, в конце концов, в обидный ненужный комплекс боли, досады и абсолютного неприятия происходящего. Единственно, что соединяло и не давало вконец оторваться от уходящего былого состояния, – это темнота и тишина. Но и они не были такими, как раньше: они стали маленькими и только моими, они стали конкретно осязаемыми. С темнотой как-то можно было разобраться, но теперешняя тишина причиняла много забот: она не была всецелой, торжественной, она потеряла свою звенящесть, такую понятную и успокаивающую.

Проблемы от теперешней тишины возникали внезапно и больно в виде исходящих откуда-то потрясений, всегда имеющих целью только, как мне казалось, мое существо, в котором я уже зафиксировался.

Единственным истинным блаженством стало для меня нечто большое, теплое, появляющееся всегда именно в тот момент, когда его желаешь. От него исходило что-то совсем понятное, но покой наступал лишь на время, когда оно было рядом, давая тепло и насыщая той энергией, которая еще недавно была во мне всегда. Теперь отсутствие или наличие этой горячей и такой желанной энергии определяло мое состояние: я стал зависим от чего-то определенного и моих усилий добыть это.

Однажды тишина и темнота – те, оставшиеся напоминания о вечности, – исчезли и все вокруг зарябило и зазвучало. Но больше всего заставляло беспокоиться ощущение, возникавшее сразу впереди моего пространства: оно было всегда рядом, чего нельзя было сказать о рябившем и звучавшем. Приходилось в каждом отдельном сигнале разбираться и закладывать информацию в пространство себя.

Одно только не требовало анализа и разбирательства, всегда приносящее массу переживаний и радостных ощущений – это то, что давало необходимую энергию и тепло. Теперь я мог определять это единственное существо всеми открывшимися у меня способностями. Когда его не было рядом, я тосковал по нему, как когда-то тосковал по утерянной Вселенной. Теперь же этой Вселенной было для меня то большое, доброе, теплое и вкусное существо.