Читать ««На суше и на море» - 73. Фантастика» онлайн - страница 21

Капитан вынул пробку из переговорной трубки, крикнул:

— В машине! Как дела?

Кто-то снизу откликнулся:

— Пока держимся. Это долго, капитан?

— Не знаю, — сказал капитан и заткнул трубку пробкой: он не любил лишних вопросов.

Рогов постонал-постонал и сказал жалобно:

— Если верить тому, что я знаю о тайфунах, это и впрямь надолго: сутки, как минимум…

Малинин ужаснулся: целые сутки ада, грохочущего, мокрого, черного. Нет, он просто не выдержит этого, не сумеет, не хватит у него сил. И потом…

— Образцы, — не сказал, прохрипел он, — все разлетится к чертовой бабушке!

И мысль эта, столь простая и ясная, так ужаснула его, что он забыл и о страхах своих, и о головной боли, и о том, что до лаборатории с образцами и пробами два трапа вниз, метры мокрой палубы, ветер, вой и бешенство волн, забыл он обо всем этом, поднялся кряхтя и пошел к двери, держась за переборку.

— Куда? — страшно крикнул капитан и схватил его за руку.

— Пустите, — вяло сказал Малинин. — Мне надо. Там мои образцы.

— Сидеть! — капитан толкнул его, и Малинин, не устояв, плюхнулся на пол. — Ничего не разлетится: мы проскочим.

«Куда проскочим? — удивился Малинин. — Вокруг чернота…»

Он посмотрел сквозь разбитые стекла рубки и увидел то, что на несколько секунд раньше увидел и оценил капитан.

Справа все было по-прежнему темно и страшно. Но слева по курсу с юго-запада выплывало ровное голубое пространство, нелепое и странное в чернильной тьме тайфуна. Будто шутник-маляр не спеша наносил кистью ровные голубые мазки, закрашивая иссиня-черную стену.

— Лево руля! — капитан оттолкнул плечом Володю, но тот не отпустил штурвальное колесо, и они вместе крутили его влево, а потом капитан рванулся к машинному телеграфу и перевел рукоятку на «самый полный». И тут же крикнул в переговорное устройство: — Полный вперед! Слышишь, Максимыч, самый полный!

Нелепо задранный нос корабля в ровном квадрате окна качнулся и пополз влево, а сам корабль ощутимо прибавил ходу. Малинин подумал, что тайфун и вправду отпустил их, как повелел великий капитан Артур Лепик, отпустил в это голубое неясное пространство, заполнявшее всю видимость по курсу.

Они вошли в него так же неожиданно, как и часом раньше в зону тайфуна. И сразу же стало светло, прекратился грохот, стих ветер, и палуба перестала вставать на дыбы, будто кто-то, вспомнив старинное морское поверье, вылил на кипящие волны бочонок масла.

— Так держать! — сказал капитан и снова крикнул в машинное: — Хода не сбавлять! — а потом открыл легко, без усилий дверь рубки и вышел на мостик.

Малинин поспешил за ним, помог подняться все еще стонавшему Рогову, и они оба присоединились к капитану; с удивлением оглядывающемуся по сторонам.

А поглядеть и вправду было на что.

Там, откуда только что вырвался «Миклухо-Маклай», качалась темно-синяя, с переливами занавеска, которая изнутри была голубой, а отсюда превращала черноту тайфуна в синеву, отчего он стал ласково-синим, как небо в тропиках, и странно тихим, даже немым, будто кто-то запер его в прозрачный аквариум, не пропускавший ни ветра, ни рева и грохота волн, только что бесновавшихся и вдруг окаменевших. Все это было там, за синей занавеской, и казалось, что корабль, даже непонятно как, прорвал ее. Да что там говорить: непонятно, невозможно все это, просто почудилось им, и ветер и волны прошли страшным синим сном, запертым сейчас за стеклом неизвестно кем придуманного сосуда.