Читать «Поезд 666, или число зверя» онлайн - страница 3

Проводница. Не знаю, кто там и что астрал, а блеваться можете на вокзале, а не у меня в вагоне. Ты вот что: купил билет — предъяви, а потом займи свое место и жди, когда чай будут разносить. Тут до тебя один чеченец тоже каким-то Астралом-Асланом пугал, а у самого паспорта не оказалось. Смекнул?

Вовчик. Схватил на лету! И лечу! (Падает лицом вниз.)

Дрюндель (подхватывая Вовчика в последний момент). Слушай, мать, все будет как на картине моего любимого художника — великого русского живописца Левитана, то есть — «Вечный покой». Мы сейчас упакуемся в купе, и до Москвы вы о нас не вспомните.

Проводница. Не надейтесь, вспомним. Мне хоть дембеля, хоть генералы, а как сели в вагон — живите по правилам Министерства путей сообщения.

В коридор выходит женщина.

Женщина. Вот деньги за белье — за меня и за маму.

Голос старухи. Ой, да что ж такое? Обманула меня дочка. Завела и бросила в темный погреб. За что же, люди добрые?

Женщина (машет рукой). Не обращайте внимания. При дневном свете — нормальная, а как останется одна в темноте — как дитя малое, всякую ерунду молотит.

Вовчик (внезапно оживляясь). Рота, отбой! Пять минут побриться, подшиться!

Дрюндель. Тиха, зема, тихо! Высадят!

Подхватывает Вовчика и вместе с Писателем тащит друга в пятое купе. На шум из третьего купе выходит Юля. Писатель с ходу налетает на нее, и оба замирают друг напротив друга.

Дрюндель. Виноват, девушка! Мы, кажется, попутчики. Вы до Москвы? (Кивает на Вовчика.) Не судите строго: встреча однополчан, три товарища, три кореша. Один не рассчитал сил…

Вовчик. Мятежный парус сорван бурей! Не выношу поездов! Качает! Так куда едем? В Ригу?

Дрюндель. Ни в коем случае, Вовчик!.. Писатель, ты нас втравил в эту поездку, будь добр объяснить дружбанам, куда и зачем едем. (С застенчивой ухмылкой.) Да не смотри ты в упор на человека, как снайпер на мишень! Видишь, девушка смущается… (Юле.) Эти москвичи вечно затащат в поезд, ничего толком не сказав… Сейчас мы Вовчика загрузим, и все будем тип-топ… Писатель, очнись! Э-э!..

Махнув рукой, один затаскивает Вовчика в купе, оттуда слышно неразборчивое мычание, властные окрики, и еще множество звуков, которые производят люди, оказавшиеся в узком пространстве.

Короткий гудок, мигание огней и теней, оглушительный грохот — проходит встречный поезд. Юля и Писатель молча смотрят друг на друга. Писатель, поколебавшись, шагает вслед за Дрюнделем.

Мелькание и грохот прекращаются, снова сменившись ровным светом и мерным постукиванием колес.

В коридор выскакивает Дрюндель.

Дрюндель (с ухмылочкой). Тело уложено, хотя и не обмыто.

Женщина. А что это вы обмывали до посадки в поезд?

Дрюндель. Праздник армейской корочки. Объясняю в двух словах. Послали нас после учебки комаров кормить в Забайкальский военный округ, и двадцатого же августа, только позапрошлого года, мы тянули кабель на учениях. Про нас в штабе на пару дней натуральным образом забыли. До полевой кухни — километров двадцать, тушенку съели накануне, так что оставалось грызть сухари, да друг другу рассказывать, чем нас кормили на гражданке соответственно бывшая жена, тетушка и маманя. Тогда-то мы и решили, провались все на фиг, но двадцатое августа — это свято, это один раз и на всю жизнь, вроде аппендицита, и потому каждый год мы этот день обмоем, как положено. И вот, подгадали, — страну путчит, а у нас праздник…