Читать «Жизнь Клима Самгина (Сорок лет). Повесть. Часть первая» онлайн - страница 54
Максим Горький
– Это смешно, а – хорошо, – говорила она, осторожно вытирая платком выпученные глаза. – Хорошо, потому что не современно.
Варавка угрюмо промычал какое-то тяжелое и незнакомое слово.
Детей успокоили, сказав им: да, они жених и невеста, это
– Это – как монастырь, – лгал он, а Климу хотелось крикнуть Лидии:
«Твои письма в кармане у него».
Но Клим видел, что Лида, слушая рассказы отца поджав губы, не верит им. Она треплет платок или конец своего гимназического передника, смотрит в пол или в сторону, как бы стыдясь взглянуть в широкое, туго налитое кровью бородатое лицо. Клим все-таки сказал;
– Ты знаешь, что они тебя обманывают?
– Молчи! – крикнула Лидия, топнув ногою. – Это не твое дело, не тебя обманывают. И папа не обманывает, а потому что боится...
Покраснев, сердитая, она убежала.
В гимназии она считалась одной из первых озорниц, а училась небрежно. Как брат ее, она вносила в игры много оживления и, как это знал Клим по жалобам на нее, много чего-то капризного, испытующего и даже злого. Стала еще более богомольна, усердно посещала церковные службы, а в минуты задумчивости ее черные глаза смотрели на все таким пронзающим взглядом, что Клим робел пред нею.
К нему она относилась почти так же пренебрежительно и насмешливо, как ко всем другим мальчикам, и уже не она Климу, а он ей предлагал:
– Хочешь – пойдем, поговорим?
Она редко и не очень охотно соглашалась на это и уже не рассказывала Климу о боге, кошках, о подругах, а задумчиво слушала его рассказы о гимназии, суждения об учителях и мальчиках, о прочитанных им книгах. Когда Клим объявил ей новость, что он не верит в бога, она сказала небрежно:
– Это – глупость. У нас в классе тоже есть девочка, которая говорит, что не верит, но это потому, что она горбатая.
За три года Игорь Туробоев ни разу не приезжал на каникулы. Лидия молчала о нем. А когда Клим попробовал заговорить с нею о неверном возлюбленном, она холодно заметила:
– О любви можно говорить только с одним человеком...
К пятнадцати годам Лидия вытянулась, оставаясь все такой же тоненькой и легкой, пружинно подскакивающей на ходу. Она стала угловатой, на плечах и бедрах ее высунулись кости, и хотя уже резко обозначились груди, но они были острые, как локти, и неприятно кололи глаза Клима; заострился нос, потемнели густые и строгие брови, а вспухшие губы стали волнующе яркими. Лицо ее было хорошо знакомо Климу, тем более тревожно удивлялся он, когда видел, что сквозь заученные им черты этого лица таинственно проступает другое, чужое ему. Порою оно было так ясно видимо, что Клим готов был спросить девушку: