Читать «Мы, народ...» онлайн - страница 9
Андрей Михайлович Столяров
Студент лишь тогда почувствовал, как ноют у него сведенные напряжением пальцы.
Сперва выпили за упокой души раба божьего Федора, чтобы на новом месте у него действительно все было в порядке, затем – за упокой души раба божьего Пили, чтоб, где б он ни лег, земля бы везде была ему пухом. Студент, правда, усомнился, что за упокой души можно пить, если человек еще жив, но майор на него только коротко посмотрел, Кабан хрюкнул, и противная теплая водка сама полилась в горло.
– Для нас уехал – все равно что умер, – ставя на место стакан, объяснил майор. Он с хрустом переломил крупный пупырчатый огурец, одну половину сунул в руки студенту, а от другой откусил так, что вылетели изнутри брызги семечек. – Да… А ведь еще три года назад жили не хуже других. Магазин работал, девки туда-сюда шастали, каждый праздник – обязательно мордобой… Крепкая была деревня… Церковь вот собирались восстановить. – Майор дернул лысым затылком назад, где за спиной его, на вершине пригорка, словно напоминая о том, чего больше не будет, сквозила дырчатыми куполами церковь, ссохшаяся от времени и непогоды. Заворачивались чешуйки краски на стенах. Серые доски отслаивали от мякоти лохмотья волокон. Через открытую дверь виден был земляной пол, трещины на штукатурке. – И никаких манайцев тогда духу не было. Помнишь, Кабан?.. Киргиз один жил, это еще из прежних переселенцев, латыш Палкис с Алдоней, ну латыши – они все равно что русские. Про Жменю из Белоруссии я уже и не говорю. Слышишь, Кабан?.. Никто ничем перед другими не выставлялся…
Он прищурился.
Кабан неопределенно хрюкнул.
– Дело-то всего – взять две роты, – вдумчиво сказал майор, – оцепить деревню, чтобы ни одна сволочь не выбралась, час – на сборы, всех в товарняки, пускай укатывают в свой Манай. Небось, потом не вернутся.
– Угу, – высказал Кабан свою точку зрения.
Они помолчали.
– Вы лужу почему не засыплете? – спросил студент. – Сейчас лето, и то к вам не доберешься, сломаешься… А если осенью?.. А весной?..
Майор с досадой рубанул ладонью по воздуху.
– Хрен с ней, с лужей!.. Кому надо, проедет… А вот две роты сюда, и чтоб ребята такие, которые с манайцами уже дело имели. Чтоб ни секунды не сомневались… Слышишь, Кабан?..
Манайцы тем временем выползли со своих огородов и по два-три человека стягивались на площадку у бывшего магазина. Стоптана она была до беловатого грунта. Пара бетонных скамеек обозначала автобусную остановку. Манайцы, плотно прижимаясь плечами, выстроились на площадке в громадный круг, подняли к небу ладони с костлявыми, растопыренными, очень тонкими пальцами, запрокинули головы, так что чудом не послетали с них соломенные панамки, и вдруг разом начали приседать, разводя и сводя жилистые колени. Одновременно они тоненько запищали; причем писк с каждой минутой усиливался, словно перемещали рычажок громкости, истончался, вытягивался, бледнел, перебираясь в какие-то уже запредельные области диапазона, сверлил уши, пронизывал, казалось, каждую клеточку, превращался в невыносимый, закручивающийся в пустоту дикий визг, как будто завопила от ужаса целая банда кошек.