Читать «Опять воскресенье» онлайн - страница 7

Плиний и дон Лотарио слушали его с волнением.

Сквозь приоткрытые двери погребка проникали последние лучи заходящего солнца, ставшего почти фиолетовым.

– Как видите, я пустился в обещанное вам красноречие. Редко у меня возникает потребность в таком словоизлиянии. Но сегодня я словно предчувствовал это, словно испытывал непреодолимое желание излить свою душу… – произнес он, полузакрыв глаза и простерев перед собой руку, как будто отгонял прочь какие-то видения.

Плиний и дон Лотарио поднялись, наступая на собственные тени и желая положить конец трапезе. Но токката Браулио все еще звучала, хотя и в более тихом, замедленном темпе. Наконец он воскликнул:

– Прошу вас, друзья, не оставляйте меня! Я хочу провести остаток сегодняшнего дня вместе с вами.

И, нахлобучив на голову берет, присоединился к Плинию и дону Лотарио.

– Хотите еще вина и сыра?

– Нет, нет, угомонись. Давайте пройдемся, а заодно заглянем ко мне в контору, – предложил Плиний.

Браулио запер двери погребка, дважды повернув в замочной скважине огромный ключ, и сунул его в задний карман брюк точно револьвер.

Все трое не спеша зашагали вниз по улице.

– Странно, Браулио, что вино так быстро ударило тебе в голову и развязало язык.

– Видишь ли, сеньор начальник, наш организм подвержен двум видам опьянения. Можно опьянеть от чрезмерно выпитого вина, а можно – и это гораздо приятнее – опьянеть от собственных мыслей, которые струятся по извилинам нашего мозга, давая возможность человеку проявить лучшие свои способности… Если бы я умел письменно излагать свои мысли, то создал бы настоящие шедевры… Но, увы, я способен лишь говорить, то есть выражать свои мысли устно. Поэтому они постоянно гнетут меня, а со временем предаются забвению. Впрочем, кое-какие из них все же остаются в памяти людей. Кстати, философов, которые не написали ни строчки, цитируют гораздо чаще.

Плиний шел с усталым видом. Сегодня он не был расположен к подобным словоизлияниям.

В домах уже зажглись огни, и словно откуда-то издалека доносился звон колоколов приходской церкви.

Почти у самой площади кто-то посигналил им автомобильным гудком. Это был врач Рамон Эспиноса.

– Садитесь, садитесь скорее, – поторопил он, открывая дверцу машины, – здесь нельзя останавливаться, а мне надо кое-что вам сообщить.

– Что случилось, Рамон? – спросил Плиний, усаживаясь рядом с шоферским местом.

– Ничего особенного. Просто куда-то пропал доктор дон Антонио. Ушел из дома несколько дней назад и до сих пор не вернулся. Словно в воду канул.

– И ты никому не сообщил об этом?