Читать «Джентльмены чужих писем не читают» онлайн - страница 10
Олег Анатольевич Горяйнов
Или есть?..
Ольга Павловна покинула субтропики семь лет назад, резонно решив, что в столице нашей Родины жизнь её будет куда насыщенней и разнообразней. С тех пор она постоянно жила там, за всё это время навестив супруга три раза. Раз в два года и сам супруг наезжал в город-герой Москву в отпуск. В последний раз, правда, это два года назад и случилось. Дома ему не понравилось. Больше он в отпуск не рвался, резонно понимая, что может оттуда и не вернуться. А домой – ни насовсем, никак – ему не хотелось.
Было, было время, когда Володя Бурлак если о чём и думал, так исключительно о бабах. Шли годы, и на смену сложным думам о бабах пришли простые и ясные думы о работе. В последнее же время полковник Бурлак думал, большей частью, о пенсии, даром что пятьдесят шесть – для мужчины не возраст.
Пенсия представлялась ему маленькой и грязной старухой, которая, лукаво щерясь, манила его торчащей из истлевших лохмотьев костлявою рукою за собой, в непролазную темень. Бельма её пронзительно светились жёлтым жирным болотным огнем, и бравому полковнику казалось, что там, в темноте за её спиной, куда она его манит, он должен будет лечь на неё, и она покатит его, как вагонетка, по длинному чёрному тоннелю, в конце которого – никакого света, всё врут яйцеголовые, всё врут, собаки учёные.
По большому счёту, Бурлаку было глубоко наплевать, кто там, где и как возмещает его Ольге Павловне дефицит мужского внимания. Супружество их давно стало фикцией; вот только развод был нежелателен, потому что Ольга Павловна служила в том же ведомстве, что и Бурлак, только по финансовой части. Ни весьма прохладные отношения между ними, ни чересчур горячий темперамент Ольги Павловны секретом для руководства не являлись. Ну и что? Не те времена, когда за эти дела партийный билет на стол выкладывали.
От всяких попыток урезонить бешеную бабу он давно уже отказался – себе дороже. Политика – искусство возможного, тут выше жопы не прыгнешь. Он гнал от себя мысли о своём дурацком браке и интуитивно ждал от всей этой истории какой-нибудь подлянки.
Мог ли он представить себе, что сегодняшний день с такой безжалостностью подтвердит его ожидания?
Ответим прямо: мог. Потому что когда старый друг Михаил Иванович связался с ним через секретный канал связи и сговорился о том, что на днях заскочит в гости, Владимир Николаевич, который, надо сказать, не зря ел хлеб на своём посту, то ли просчитал, то ли догадался о чём будет с ним разговор. Также он предположил, что супругу его приплетут ко всему этому обязательно, и, представляя, какой реакции ожидает от него старый друг, сидел теперь, покачиваясь, на перламутровом диване, лелея башку в ладонях и глядя на поверхность стола, в уме почти дословно выстраивая в шпионских своих мозгах их дальнейший разговор.
Херня, которая творилась в Отечестве в девяностые годы, отсюда, из-за океана, выглядела какой-то полнейшей безнадегой, сюрреалистическим кошмаром, как если бы камарадо Сикейрос скопировал по памяти босховский “Сад наслаждений”. Стрельба на улицах, инсургенты по бывшим автономиям – это полбеды, этого добра и в Маньяне хватает с лихвой. Но вот как можно не платить зарплату человеку с ружьём – это в голове не укладывалось. Это старого полковника, который в редкие свои визиты на Родину пятитысячную купюру от пятидесятитысячной отличать так и не научился, не только пугало, но ввергало в полную тоску.