Читать «Качели. Конфликт элит или развал России?» онлайн - страница 265
Сергей Кургинян
Если же вы просто «на голубом глазу», ничего не доказывая, обсуждаете чьи-то высказывания, присваивая им статус фактов, то вы не можете заниматься ни аналитикой, ни тем более аналитикой элитных игр. То есть аналитикой высшей категории сложности.
Система высказываний плюс метод интерпретации — вот единственный путь к каким-то соображениям, не лишенным определенной достоверности и политической ценности. Другого пути при открытых обсуждениях просто не существует. И не может существовать по определению. А каждый, кто говорит, что он нашел иной путь, вызывает у нас очень много вопросов.
Высказывание — сложнейшая штука. Иногда высказывание может быть инсинуацией высшей пробы и при этом обладать огромной ценностью. Если, конечно, соединять высказывания с методом.
Возвращаясь к нашей аналитической конструкции, мы вправе теперь утверждать, что проблематичная интеграция Ткачева в проблематичный же тандем «Сечин—Устинов» основана все-таки не на общих социологических закономерностях только, а на каком-то массиве высказываний. А также на каких-то принципах их аналитического прочтения.
Ведь в определенном смысле высказывания — это тоже факт. Да, они могут быть сомнительны по своему содержанию. Но они несомненны в качестве высказываний как таковых. Эти высказывания сделаны такого-то числа таким-то автором в таком-то журнале, газете, на таком-то канале телевидения и так далее. Их можно, так сказать, «пощупать». Они для специалиста по герменевтике почти то же самое, что для физика первичный экспериментальный материал.
Тогда-то и там-то нечто было напечатано.
Предположим, напечатана была клевета. Но она была напечатана! Почему она была напечатана? Кем подписана? Какой печатный орган решил ее «реализовывать» и зачем? Как высок статус лица, на которое клевещут?
У нас клевету зря не печатают никогда. А уж на высокое лицо — тем более.
Я никогда особо высоким лицом не был. Подумаешь, советник!.. Но я точно знал, что если Гусинский приказал Киселеву сделать в «Итогах» сериал по поводу моей ужасной фигуры, то у Гусинского для этого есть основание. И таковым может быть только мое участие в игре, мешающее Гусинскому. Гусинский будет осуществлять наветы, только если задеты его интересы. И нужно сильно задеть его интересы, чтобы он начал организовывать крупную кампанию на основе стопроцентной лжи.
Кроме того, нужно понимать, почему он задействует ложь, а не правду. Этого никто не любит делать. Значит, правду он задействовать не может. А почему не может? Только ли потому, что в правде нет ничего компрометирующего? Специалист по так называемым «активкам» всегда может, добавив к правде чуточку лжи, превратить ее в убедительный компромат. Значит, не потому используется стопроцетная ложь… А почему? Потому что правду говорить запрещено или опасно. Кем запрещено? Почему опасно?
Видите, сколько материала можно извлечь из факта абсолютной лжи! Приводя конкретный пример, я имею в виду кампанию, развернутую Гусинским и Киселевым против меня в связи с какими-то записками по поводу «Газпрома» в 1997 году. Гусинский и Киселев точно знали, кто писал записки. И точно знали, что это не я. Они зацепились за эти записки как за повод. Они развернули кампанию в определенной логике. И после моих открытых публичных действий свернули ее тоже в определенной логике. А я, как специалист по герменевтике, получил огромный массив первичных экспериментальных данных. Я не могу назвать эти данные фактами, но это данные.