Читать «Качели. Конфликт элит или развал России?» онлайн - страница 255
Сергей Кургинян
Так что не могу я обнулить все свои предыдущие рассуждения! В той же степени не могу сказать, что они все полностью получили некое подтверждение постфактум. Я просто должен признать, что тщательное отслеживание подобных неочевидных вещей — занятие, конечно, неблагодарное, но не бессмысленное. И что, может быть, оно что-нибудь в итоге даст. И потому я продолжаю это занятие.
Итак, 17 августа 1999 года Ю.Чайку, снятого ранее с поста и.о. Генпрокурора РФ, назначили министром юстиции РФ. А Устинов?
7 августа 1999 года начинается ваххабитское вторжение в Дагестан.
9 августа В.Путин назначен и.о. премьера РФ. А Устинов — и.о. Генпрокурора.
Проходит меньше года.
7 мая 2000 года — инаугурация В.Путина, ставшего Президентом Российской Федерации.
17 мая 2000 года — утверждение В.Устинова в качестве Генерального прокурора РФ.
Подобная детальная хронология хороша тем, что она опирается на факты. То есть на некую несомненность. А плоха она тем, что подобного рода факты обладают всеми положительными и отрицательными качествами несомненного. Положительные качества понятны. Здесь нет места мистификациям. Отрицательные тоже понятны. Оставаясь только в пределах несомненного, вряд ли можно в чем-нибудь разобраться до конца. Поэтому эти пределы придется покинуть. Но предварительно оговорив, что дальше нам с читателем придется вместе вступить на территорию весьма зыбкую. И не надо увлекаться подобной зыбкостью сверх меры. Заниматься ею надо, но сдержанно и в сугубо вопросительной интонации.
О еще более проблематичных слагаемых так называемой «гипотетической краснодарской» специфики
Прежде чем заняться этой (еще более проблематичной) спецификой, способной, в случае подтверждения ее наличия, пролить какой-то свет на групповые индексы в рассматриваемых нами историях, оговорим, что все группы в постсоветской России являются крайне зыбкими. А вдобавок еще и опосредованными.
Что значит зыбкими?
Это значит, что люди, связывающие себя в какой-то момент какими-то отношениями, при любом серьезном толчке конъюнктуры начинают подвергать эти отношения глубокой ревизии. Что они вовсе не самураи, готовые сделать харакири ради феодального сюзерена, главы какого-то клана. Проиграет тот, кого на время выбрали главой клана, гибкие самураи пожмут плечами, скажут «козел!» (или что-нибудь погрубее) и будут искать новых хозяев. Иногда связи рушатся и восстанавливаются два раза в неделю — в зависимости от настроения. Иногда являются более устойчивыми. Но в любом случае это не что-то раз и навсегда заданное.
Но это не значит, что связей нет. Внутри частиц облака есть связи, как и внутри элементов, образующих какой-нибудь кристалл. Но это разные связи. То, что сообщество не является кристаллом, не значит, что оно состоит из отдельных атомов. Подвижность структуры не означает отсутствия оной.
Это все по поводу зыбкости. Теперь по поводу опосредованности.
Господин Журден, герой пьесы Мольера «Мещанин во дворянстве», не знал, что он говорит прозой. Но он говорил ею. Некто, интегрированный в зыбкую структуру, необязательно должен знать, что он в структуре, и понимать себя соответственно. Но он может оказаться в ней опосредованно. Его способы принятия решений и действий могут делать его «зыбко когерентным» другим социальным атомам. Так и образуется структура.