Читать «Крылья ужаса» онлайн - страница 7

Но Леня посмотрел на нее изумленно-холодными глазами, и даже несколько отчужденно.

— Неужели ты думаешь, что я не верующий? — спокойно и высокомерно спросил он, и слезы исчезли в его глазах. — Я верю, но не в этом дело.

— Что ты говоришь, как же не в этом дело?! — вскричала Люда.

— Я умираю, умираю! — закричал вдруг Леонид, и он, вскочив со стула, опять забегал по комнате, крича так, как будто вера — это одно, а его смерть — совсем другое. Кончил кричать он как-то мертво и пусто, сел, выпил чай из блюдца и захохотал.

Люда в ответ тоже захохотала. Так и хохотали они, брат и сестра, одни в этой комнате.

— Ты знаешь, — прервав, начала Люда. — Одному моему приятелю удалось съездить в Индию, и он встретил там Гуру. Учитель спросил его, что он больше всего боится в жизни. Мой приятель ответил, что смерти. В ответ индус так захохотал, просто невероятно, он хохотал почти четверть часа, настолько ему было дико, — что человек боится такой ерунды, такого простого перехода, как смерть.

— Лучше бы он хохотал не над смертью, а над жизнью, — мрачно ответил Леня. — Все равно для меня смерть — загадка и ужас, пусть хоть вся Индия хохочет над этим! А вот над жизнью пора, пора уже давно похохотать, Люда…

— Да, непонятно еще над чем и почему этот индус смеялся — заметила Люда. — Потому что другой индус, которого встретил там мой приятель, на вопрос о смерти только молчал, и серьезно так молчал, чтобы понятно было, что есть в смерти какая-то «заковычка»… А впрочем, темна вода, кто его знает…

— Да что ты все о смерти и о смерти, — огрызнулся Леонид. — Как будто у тебя диагноз, а не у меня. Над жизнью хохотать надо — вот над чем! Вот что непонятно.

— Да не вместим мы этого никогда, Леня, — миролюбиво отметила Люда, прихлебывая чай. — Не вместим. Блок, величайший поэт нашего века, но все же не выдержал, помнишь: «пускай хоть смерть понятней жизни…» Где уж другим выдержать.

— Да что ты мне все о поэтах. Были ли они, не были… У меня свой талант есть. Свой! — вдруг закричал, покраснев, Леонид. — Свой талант! И что, что, что мне делать?!

— А я хочу, — ответила Люда, — хохотать над жизнью. Что еще остается делать?!

— Хохотать на том свете будем! — внезапно раздался громкий голос за дверью.

Леонид вздрогнул, в двери стукнули, потом она распахнулась, на пороге стоял сосед толстун с бутылкой водки в руках. Звали его Ваней.

— Все диагнозы — к чертям! — заорал он. — Эх, жить будем, гулять будем, а смерть придет, выпивать будем! — лихо пропел он и, подбежав к Леониду, поцеловал его в ухо. — Не бойсь, Леня! Все одолеем! — добавил он.

— Ваня, уймись, — произнесла Люда.

Но Ваня не захотел униматься, от его жирно-веселой прыти дым стоял столбом по комнате. Все-то он опрыгивал, все-то он осматривал, до всего ему было дело.

Тут же налил ошеломленному своею смертью Леониду полстакана крепчайшей водки — 56 градусов и Люде тоже капнул в стакан.