Читать «Воскрешение из мертвых (сборник)» онлайн - страница 149

— «Неужели же в самом деле вы не знаете, что наше духовенство находится во всеобщем презрении у русского общества? Про кого русский народ рассказывает похабную сказку? Про попа, попадью, попову дочку и попова работника. Не есть ли поп на Руси для всех русских представитель обжорства, скупости, низкопоклонства, бесстыдства? И будто всего этого вы не знаете? Странно!..» Слушайте дальше, — перелистывает страницу Андрей. — «По-вашему, русский народ самый религиозный в мире: ложь! Основа религиозности есть пиетизм, благоговение, страх божий. А русский человек произносит имя божие, почесывая себя кое-где. Он говорит об образе: годится — молиться, а не годится — горшки покрывать.

Присмотритесь попристальней, и вы увидите, что это по натуре глубоко атеистический народ. В нем еще много суеверия, но нет и следа религиозности».

— Позавидуешь темпераменту «неистового Виссариона»! — восклицает Татьяна.

— Мне бы хоть малую частицу его таланта и темперамента, — вздыхает Андрей. — А ведь он так гневно не кого-нибудь, а писателя, о котором в том же письме вон что писал: «Да, я любил вас со всею страстью, с какою человек, кровно связанный со своей страною, может любить ее надежду, честь, одного из великих вождей ее на пути сознания, развития, прогресса». Кто еще решился бы сказать такое автору «Мертвых душ»? Но вот, кажется, и Настя!

Он спешит к входной двери и стремительно распахивает ее. У порога стоит Настя с тортом в руках и авоськой, полной свертков.

— Я так и знала, что вы из-за меня бегали по магазинам! — укоризненно говорит Татьяна. — Я ведь к вам по делу…

— Вовсе не из-за вас, мы и сами любим полакомиться. Пока я буду готовить ужин, расскажите, пожалуйста, что у вас нового.

Татьяна кратко сообщает все, что узнала от Лазарева, и спрашивает, помнит ли Настя комиссара милиции Ивакина.

— Еще бы не помнить! — отзывается Настя. — Ивакин, правда, тогда полковником был…

— Тот день у меня на всю жизнь в памяти останется, — перебивает Настю Андрей. — И не потому, что чуть было богу душу не отдал, а потому, что именно тогда окончательно прозрел.

— А как по-вашему, только ли инсценировку общения со всевышним затевал магистр Травицкий?

— Теперь не уверен в этом. Была у него, пожалуй, еще какая-то цель.

— Не будем пока ломать голову над этим, — говорит Татьяна. — Но у меня тоже к вам вопрос: где сейчас Травицкий? Не знаете? Мы тоже пока не знаем. А был в Одесской духовной семинарии. И знаете вместе с кем? С Корнелием Телушкиным. Да, тем самым, о котором я вам в свое время рассказывала. Он тоже теперь богослов. Духовную академию, оказывается, окончил.

— Чудеса! — качает головой Десницын.

— Непонятно, только, почему Телушкин убыл вдруг куда-то. Предполагается, что в другую семинарию…

— Убыл, говорите? — оживляется Андрей. — Уж не в нашу ли, Благовскую? Сообщил мне мой дед Дионисий, что в семинарии у них преподаватель новый.

— А зовут его как? Не отцом ли Феодосием?

— Именно отцом Феодосием! Так это Корнелий Телушкин, значит?

— Похоже, что он…

— А что, если бы тебе самому в Благов съездить? — предлагает Настя. — И деда навестишь, и к отцу Феодосию лично присмотришься. Я думаю, Дионисию Дорофеевичу не трудно будет тебя с ним познакомить.