Читать «Молодо-зелено» онлайн - страница 110

— Относительно, денег на строительство моста.

— А-а, насчет моста… Нет, Ирина Петровна, Есть дела неотложней. Нам сейчас озеленять ся надо. Это, кстати, и ваша забота — озеле няться…

(«Турнём», — окончательно решил Коля Бабушкин.)

Каюров перевел внимательный взгляд с Ирины на Николая. С Николая опять на Ирину. Сказал ей со значением:

— Вы уж там не задерживайтесь, на Порогах…

И лукаво подмигнул Черемныху.

До свиданья, город Джегор!

Вот и убраны сходни. Вскипела вода за кор-мой. «Ду-ду-ду», — просигналила «Нельма», выходя на фарватер.

«Бу-бу-бу», — дальним эхом отозвался оркестр.

И не так чтобы очень долго мимо правого берега скользили дома, заводские цехи, эстакады, заборы, бензобаки… Невелик еще город.

Вот и крайняя улица. Да и улицы-то нет никакой — пустырь. Но над пустырем вознеслись башенные краны, во все стороны света нацелив свои стрелы. И у самой земли, у нулевых отметок, у котлованов и фундаментов — было видно — копошатся люди.

Коля Бабушкин знал, что у этой улицы уже есть название. У этой еще не родившейся улицы даже успели сменить название. Павел Казимирович Крыжевский предлагал назвать ее улицей Юности. И поначалу с ним согласились. Но потом эту улицу переименовали.

Ее назвали улицей Павла Крыжевского. В тот день, когда Крыжевский умер.

А за крайней улицей потянулись совхозные зеленя. Они незаметно перешли в молодой ельник. Ельник рос и рос, становился все выше, все гуще, все разлапистей. Дремучая заросль ярусами взгромоздилась над рекой, подошла к воде — и до самых Порогов, за четыре часа пути, ни брешью, ни просекой не прерывалась стена тайги.

Печора выгибала излучину за излучиной, петляла и кружила, будто она заблудилась в этой тайге. Будто ей уже все равно, куда течь — на север, к холодному океану, или на юг, родниться с Волгой, — лишь бы выбраться из этой глухомани, из этой лесной теснотищи на вольный простор. Но речные изгибы были так широки и плавны, что нельзя было заметить, когда она течет впрямь, а когда вспять. Казалось, что не река, а ветер все время меняет направление: то он добрым шалоником дует по течению, лижет гладь воды, то он задиристой моряной ломится против течения и тащит волну обратно, ухватив за вихор…

Небо. Река. Тайга.

И лохматая девчонка в брезентовом плаще с чужого плеча стоит на носу самоходки, глотая ветер, щурясь от брызг…

Николай долго смотрел на нее, долго думал, долго подбирал слова, прежде чем сумел высказать:

— Знаешь, мне кажется так… Ты — а вокруг весь мир.

Видно, не зря он думал. Не зря слова искал. Видно, он в самую точку попал. Она закивала.

— Мне тоже так кажется… Я — а вокруг весь мир.

Коля Бабушкин усмехнулся в душе — не то чтобы горько, а так, с легкой грустью. Он ожидал этого. Ожидал, что она не поймет его до конца. Что она поймет его лишь наполовину. И что она совсем не поймет, каково ему будет услышать сказанное в ответ.

Но он покудова мирился с этим. До поры до времени. Он надеялся и ждал.

Это ведь лаптюжские девчата целуются с парнями лишь после того, как их окрутят в сельсовете. А до этого ни-ни. Впрочем, и в Лаптюге бывают исключения из правил.