Читать «Идеаль» онлайн - страница 83

Слишком мы эту свободу переоценили. Свобода — это очередная ложь, иллюзия, утопия! Что такое индивидуализм — великая победа философии Просвещения или пришествие самого нарциссического одиночества в истории человечества? Ваша свобода — ровесница Лены. Свобода в России еще подросток. Но дело в том, что людям насрать на то, свободны они или нет, и ты это знаешь лучше, чем кто бы то ни было, — смысла жизни им за глаза довольно.

Лена решила, что я с ней буду обращаться как со всеми остальными давалками, которые описали ей меня как сексуально озабоченного монстра. Черт возьми, ну как я мог над ними сжалиться, если они не внушали мне даже симпатии? Когда никого не любишь, терять нечего. Это не нигилизм, а капитализм. Цивилизация неженок и трусов, System ментов, где все друг друга боятся. В Париже, помню, я утешался тем, что вещал по телику о сочувствии к невзгодам бедных государств. Я надеялся, что по сравнению со страданиями обездоленных мои собственные страдания покажутся мне смехотворными. Подсознательно я решил поселиться тут не для того, чтобы охотиться за свежей плотью, а чтобы выяснить наконец, человеческое я существо или нет. Я же держал Россию за страну третьего мира, набитую битыми «ладами». (Знаешь русский анекдот: «Что находится на последней странице инструкции к автомобилю „лада“? — Расписание автобусов».) Но очень быстро я обнаружил, что ничего не понимал в этой стране. Я прочел ваших писателей, изучил историю и религию, но только теперь начинаю прозревать правду: вы в таком же дерьме, как и я, просто вы с этим смирились. Вы мечтаете о том, чтобы, не работая, выиграть в казино или проснуться в один прекрасный день владельцем газоперерабатывающего комбината или нефтяных месторождений, как Михаил Прохоров и пушкинский старик, которому золотая рыбка подарила дворец. Вы ирреалисты, как сказал бы Пьер Меро. Выбирая между богатством и свободой, вы предпочли первое. Мне бы следовало родиться русским, в вашей неразумной стране, а не в Беарне, на моей планете, втиснувшейся между горами и океанами. На вилле «Наварра» я чувствовал себя как россияне в России: когда-то это был мой дом, а теперь — нет.