Читать «Вечный шах» онлайн - страница 57
Ицхак Мерас
Тогда Авраам Липман сказал:
— Все дети — наши, и мои тоже. У меня много детей.
— Господин…
— Да, господин комендант…
— Все равно, ты напрасно просишь.
— Мы вам…
— Постой, постой. Знаешь сказку о золотой рыбке? Так вот, если бы я поймал сейчас золотую рыбку, я не знал бы, чего у нее просить. Разве что сыграть со мной в шахматы. Ха-ха-ха…
— Я вас очень прошу, господин комендант. Не увозите детей. Это последние наши дети, господин комендант.
Шогер стоял, прислонясь к столу и скрестив ноги, его руки были сложены на груди, лицо застыло.
И тогда Липман снял картуз.
Он медленно содрал его с головы и мял в руках. Он низко нагнул голову и проговорил:
— Господин комендант, оставьте нам последних детей.
— Ладно. — Шогер улыбнулся. — Я готов согласиться, Липман. Но я не рыбак, а ты не золотая рыбка. Дети, дети, дети!.. Я соглашусь, если твой Исак сыграет на них со мной. Мы будем играть всего одну партию. И если…
Липман вздрогнул, но не отвел глаза.
— Давай договоримся так, Липман. Слушай внимательно. Как следует слушай. Если он выиграет — дети останутся в гетто, но я убью твоего сына. Сам. Если проиграет, то он останется в живых, но я завтра же велю увезти детей. Ты понял?
— Я понял, но Исаак… Он теперь у меня единственный… — Я тут ни при чем, Липман, — сказал Шогер. — Разве я виноват, что сегодня ко мне явился ты, а не этот шут Мирский? И чего тебе расстраиваться, Липман? Исак может проиграть, и все останется по-прежнему, как есть. Я тебя не принуждаю, ты волен не согласиться, можешь подумать. Я ведь не приказываю тебе, я только ставлю свои условия.
Липман думал.
— И как ты родил такого сына, Абрам, а? Он мог бы вырасти большим шахматистом, мог бы потягаться с самим Капабланкой, знаешь… Ну?.. Ты решил, Липман?
Липман решал.
Он все еще смотрел на Шогера, на застывшее его лицо, а потом надел картуз.
— Хорошо, — сказал он. — Я согласен. Но вы, господин комендант, забыли еще одну возможность: что, если будет ничья?
— Ты ничего не смыслишь в шахматах, Липман. Твой сын не задал бы такого вопроса. Сделать ничью труднее, чем выиграть или проиграть. Нет, ничьей не будет. Впрочем, ладно, я готов пойти на уступку, Липман. Если будет ничья… Если твои сын сумеет сделать ничью — он останется в живых, а дети — в гетто. Ты доволен?!
— Да, — ответил Липман.
— Можешь идти.
— Исаак должен прийти сюда?
— Нет, на этот раз — я к нему. Пусть все гетто видит, как мы играем.
— Хорошо, господин комендант.
Липман пошел к выходу.
Он был уже у двери, взялся за блестящую бронзовую ручку.
Шогер догнал его и хлопнул по плечу.
— Слушай, Липман, я скажу тебе прямо: если ты держишься за свою шапку, так постарайся и сына удержать. Удержи на нем шапку имеете с головой. Понял, Липман?
Авраам Липман молчал.
Неровная, щербатая мостовая снова плыла перед глазами.
Липман возвращался в гетто медленно, еле переставляя ноги.
— Эй ты, старая кляча! — кричал конвоир. — Пошевеливайся. Моя смена кончилась, и я не собираюсь гулять с тобой, как с барышней.
Липман делал вид, что не слышит.
Полицай стянул винтовку и саданул Липмана по спине прикладом. Но Липман по-прежнему не торопился.