Читать «Великие перемены» онлайн - страница 31

Можешь себе представить, как я испугался, как я разозлился — в том числе и на самого себя — что вчера в харчевне не спрятал от Хэн Цзи то небольшое количество денег, которым я еще тогда располагал, как я проклинал его и весь свет, включая солнце, луну, воздух и интригана канцлера Ля Ду-цзи, но после того, как я в гневе пару раз бросился головой на стену, я осознал, что такого рода недостойное поведение не подобает конфуцианцу, даже если этого никто не видит. Я успокоился и стал обдумывать свое положение.

Не скрываю, что моему успокоению способствовало то обстоятельство, что та стена «да-чжа», на которую я бросался, на четвертый раз поддалась, я пробил головой дыру и застрял в ней. Снаружи сидела кошка и смотрела на меня. Я не допускаю, что ошибся: именно кошка не одобрила мой бессмысленный гнев. Она покачала головой, еще раз глянула, как комично выглядит моя засунутая в дырку голова, и шмыгнула через ограду.

Тогда я осторожно вытащил голову из зубчатой дыры, еще раз посмотрел на оставшуюся голубую банкноту, собрал свои пожитки и тоже шмыгнул — правда не так элегантно, как кошка — через ограду на улицу.

IV

Вот уже несколько дней у меня опять есть крыша над головой, и к тому же, как мне кажется, я очень многое успел. У меня есть еда и питье, и я знакомлюсь с миром, который для меня совершенно нов. Правда, я не выпускаю при этом из виду свою главную цель — выяснить, когда будут разрушены благодатным солнцем Его Императорского Величества черные происки злокозненного канцлера Ля Ду-цзи. Только выдержавший государственный экзамен господин Ши-ми мог бы мне помочь в этом или указать путь к моей цели, но он вернется в Либицзин лишь через некоторое время. Но когда? Если бы я это знал.

После той ночи на «да-чжа» с фальшивым другом Хэн Цзи я на всякий случай еще раз сходил к Дворцу Учености и оставил у привратника письмо, написанное языком и значками большеносых.

Поскольку, как я узнал, здесь было много выдержавших государственный экзамен ученых с. фамилией Ши-ми, которые во Дворце Учености в Либицзине распространяют свою мудрость среди (надеюсь, переимчивых) учеников, то я снаружи на конверте написал следующее: «Утренней заре науки, выдержавшему государственный экзамен сиятельному господину Ши-ми, а именно тому из носителей сверкающего имени Ши-ми, который знает недостойного червя тао-дая, просьба вручить это письмо».

Заспанный привратник посмотрел на меня одним глазом (второй его глаз в это время продолжал спать) и сказал:

— Будет сделано.

У меня было мало надежды, что это письмо дойдет до господина Ши-ми, но я не хотел упускать ни малейшей возможности. В этот день город Либицзин слегка оживился. Открылись магазины, вокруг сновали люди. Наконец наступила прекрасная погода, но мое настроение, как и следовало ожидать, было мрачным. Гнев на фальшивого друга Хэн Цзи сменился глубокой печалью. Разве не он сам говорил об «издохших душах»? Почти полстолетия безобразноликий Хо Нэйге или его предшественники и сообщники лишали радости жителей Красной провинции. Радость считалась подозрительной. Смеяться можно было только по разрешению свыше. Выражать радость дозволялось только по поводу Красных Знамен, прогресса, угрюмого лица Хо Нэйге и бороды Ка Ма'са. В своей собственной стране они были как заключенные. Они были загнаны в свои ужасные четырехугольные дома и вдыхали там запах инкубатора.