Читать «Голубая моя планета» онлайн - страница 18

Словом, наша армейская жизнь все больше входила в свое русло, определяемое уставами и армейскими традициями, хотя с порядком и внешним видом у нас довольно долго не все ладилось. Не сразу привыкли ребята чистить пуговицы, надраивать до блеска сапоги, аккуратно заправлять постели и подшивать подворотнички, не прятать руки в карманы брюк и не курить на ходу, к многим другим правилам и этикету армейской жизни.

За окном казармы кромешная темнота, а дежурный уже властно подает команду:

- Подъем! Выходи строиться на зарядку!

Как неприятно сбрасывать с себя теплое одеяло и выскакивать во двор, на мороз. Поплотнее бы укрыться, свернуться клубочком и забыться хотя бы еще на полчасика.

Мороз сначала обжигает тело, но, сделав пробежку, согреваешься и уже с удовольствием выполняешь упражнения физзарядки.

Учебный день начинается по строгому армейскому распорядку: сначала в классах, потом возле самолетов.

Учиться становилось хотя и труднее, но интереснее, так как от изучения общих основ летного дела и общевойсковых дисциплин перешли к изучению конструкции самолета, на котором нам впервые суждено было попробовать «крылышки». Як-18 показался вначале сложнейшей машиной, и с душевным трепетом трогали мы его зеленые перкалевые крылья, с волнением открывали отвертками лючки по указанию и под присмотром механика. Но в работе быстро бегут дни, а вместе с ними остаются позади волнения и трудности.

Весной мы сдавали зачеты. В письмах к отцу я рассказывал о своих товарищах, преподавателях и инструкторах, о том, как идут дела.

Невысокого роста, крепко сбитый, широкий в плечах, с открытым лицом желтоватого цвета - таким был мой первый инструктор Сергей Федорович Гонышев, давший путевку в жизнь многим десяткам молодых летчиков. Гонышев очень много курил. Буквально через каждые пять минут доставал папиросу «Беломор» из левого нагрудного кармана летной куртки и всегда ходил, сопровождаемый синим дымным шлейфом.

«Зачем он себя душит табачищем?» - недоуменно спрашивал я себя. Попробовал сам закурить. Горько, противно - не понравилось. Вероятно, сказалось мое слишком раннее «увлечение курением».

Еще на земле, задолго до первых вылетов, Гонышев и мы, курсанты, как бы изучали друг друга. Инструктор приглядывался к нам, мы - к нему. Кажется, в тот период мы остались довольны друг другом.

Прежде чем подняться в воздух, мы основательно изучили самолет Як-18 и потрудились на аэродроме. Нам пришлось мыть машины, таскать баллоны, работать под руководством инструкторов и техников. Возвращались с аэродрома усталые, пропахшие бензином и маслом, в комбинезонах, на которых темнели масляные пятна.

- Сначала надо научиться ухаживать за машиной, а уж потом летать, - не раз говорил Гонышев. - С самолетом необходимо обращаться на «вы». Он что девушка: любит ласку и внимание, - добавлял он шутливо.

Кое-кто из курсантов уже считал себя «облетанным». Некоторые летали еще до школы в аэроклубах на транспортных самолетах в Новосибирск, в Москву. Ощущение полета было им знакомо. Тем не менее, ожидание первого подъема в воздух волновало всех. Но прежде чем занять место в кабине тренировочного самолета, необходимо было совершить хотя бы один прыжок с парашютом, чтобы в случае аварийной обстановки в тренировочном полете воспользоваться со знанием дела последней возможностью остаться летчиком и снова когда-нибудь подняться в воздух.