Читать «Волчий остров» онлайн - страница 200

Быков пробубнил себе под нос что-то типа того, что вот, мол, рэкетиры в прошлые годы "настригли бабок", а теперь сами занимаются бизнесом, строят офисные здания, которые обеспечат теперь безбедным существованием и самих бывших "рэкетменов", и их детей, и внуков…

Лапин отреагировал на удивление остро.

– А кто тебе не давал сделать так же? Тоже мог бы отбирать деньги, копить их. Тоже сегодня строил бы офисные здания.

– Не всем нравится такой образ жизни. Тут нужен особый склад характера.

– Никакой особый склад характера не нужен! Нужна была только смелость и наглость. Кто смел – то все и заимел. И не нами, россиянами, это заведено. Весь мир прошел через это. Сначала наверх поднимаются самые наглые, самые злобные – те, кто могут силой или угрозами отобрать собственность у других. Все страны прошли через это. Возьми ту же Америку… Значит, это был неизбежный этап и для России.

– А Китай?

– А что Китай? Ты был в Китае? Если к "челнокам" в Китае подходят люди и все отбирают – это что, не рэкет?

– Выходит, миром правит только страх?

– Почему страх? Те бизнесмены, которые вели себя правильно, сохранили свое дело. Правда, были и такие, которые вели себя неправильно, и у них, действительно, отобрали все.

– Неправильно – с чьей точки зрения? С точки зрения бандитов?– Евгений ничего не ответил, объезжая заглохшую на перекрестке "шестерку" с включенной "аварийкой". – Но тогда получается, что единственно правильная точка зрения, окончательная; истина в последней инстанции, так сказать – это позиция бандитов.

А разве не так? Так! Ведь, выходит, именно они решают, кто поступил правильно, а кто – неправильно? Кого нужно "наказать", а кого можно пока не трогать? Значит, мнение бывших бандитов является обязательным для исполнения для всех, кто дорожит собственностью или здоровьем?

Законов они, как мы все понимаем, не пишут, все определяется словом, которое они сказали. Получается, в моей истории с той же Ириной Бойцовой ее слово – последнее и окончательное? Все будет именно и только так, как сказала она?

– Ну… Чего ж ты хочешь? Она – жена Бойца.

– Вдова! Бойца убили у порога собственного дома, три года назад.

– Ну и что? У него оставалась какая-то собственность, "бригада". Наверняка ей что-то перепадает от бывших "коллег" мужа. В любом случае она находится под защитой криминалитета.

– Но почему так, Евгений? Почему одно-единственное слово вдовы рэкетира более весомо, чем подкрепленная законом позиция полковника милиции, предпринимателя, директора организации – вместе взятых? Потому что мы все ее боимся? Или просто потому, что так заведено? Почему Сашка Иманков не смог сказать ей, чтобы она просто выполняла судебное решение, вступившее в законную силу, а старается помочь ей урегулировать ее проблему? Почему он не сказал ей, чтобы она обязана выплатить все, что определено решением суда, по закону?