Читать «Гранит не плавится» онлайн - страница 171

Медленно гаснет свет. Начинается увертюра. Через несколько минут забываю обо всём на свете, и, уж конечно, о существовании своей недавней соседки…

После спектакля долго бродил по Тверской. Ночная прохлада привлекла на улицу множество людей, два встречных потока их медленно, без дневной суеты, текли вверх и вниз по улице.

Устав, я сел на скамейку, недалеко от памятника Пушкину. Чья-то заботливая рука положила букет свежих цветов у ног поэта. Полная луна освещала деревья бульвара, тень от них падала на посыпанные красным песком дорожки, вдоль которых, на скамейках, сидят, прижавшись друг к другу, влюблённые пары.

А я снова был один, и снова тоска сжала сердце. Не пойму, то ли от усталости, то ли от одиночества. Последние два года я работал очень много, напряжённо. И совсем, совсем у меня не было времени для личной жизни… Издалека доносится звон курантов Спасской башни. Полночь.

Утром в отделе, просматривая папки, я натолкнулся на дело известного инженера-металлурга, обвиняемого в экономической контрреволюции. Читая страницы, заполненные чётким почерком, я мысленно представлял себе этого человека — полного, с седеющей бородой, уверенного в себе.

На вопрос следователя: чего он добивался своей контрреволюционной деятельностью — инженер отвечал цинично откровенно:

«Я и мои друзья убеждены, что в гражданской войне победят большевики, поскольку за ними поголовное большинство народа, а у белогвардейцев не было идей и сколько-нибудь стройной программы. Но, не располагая инженерно-техническими кадрами, большевики неизбежно столкнутся с непреодолимыми трудностями, как только встанет вопрос о восстановлении хозяйства. Победа Советской власти в области экономики была бы для нас катастрофой и имела бы далеко идущее значение не только для дальнейших судеб революции, но, если хотите, для всего человечества. На практике подтвердилось бы учение Маркса. Разумеется, мы не могли допустить этого и решили помешать».

Ответ инженера лучше всякой инструкции помог мне понять свою главную задачу на новой работе. С таким убеждением я и уехал из Москвы.

Пока я сдавал дела вновь назначенному коменданту порта, Гугуша вертелся около меня. Наконец, улучив подходящую минуту, выложил свою просьбу:

— Послушай, Ваня, сделай, пожалуйста, милость — возьми меня с собой! Мне здесь трудно, понимаешь… Даю слово джигита — жалеть не будешь, не подведу, — сказал он.

— А как с Тамарой, она поедет с тобой?

— В другой город поедет. Как мама — не знаю.

Я обещал поговорить с Цинбадзе. Если он даст своё согласие, то я, приехав на место и осмотревшись, вызову Гугушу.

Зашёл проститься к Нине Георгиевне. На счастье, у неё оказалась Мария. Узнав, что я уезжаю, девушка побледнела. Пока я жил здесь, Мария избегала встреч со мной, а узнав, что уезжаю, разволновалась до слёз…

— Мария, вам жаль, что я уезжаю? — спросил я её, когда Нина Георгиевна вышла на минуту.

— Жаль, — ответила она, не поднимая глаз.