Читать «Гранит не плавится» онлайн - страница 143
Варткес Арутюнович Тевекелян
— Я прямо из театра! — Капельки дождя, как жемчужины, блестели в её седых волосах. — Сегодня у меня большая радость!
— Что ж случилось, Нина Георгиевна? — спросил я.
— Вызвали в театр и предложили работать концертмейстером. С завтрашнего дня приступаю…
— А как же мы? — спросила Мария.
— Самых способных не оставлю. Их наберётся человека четыре-пять, не больше. С остальными придётся распрощаться, — стара стала, сил на всё не хватит!
— Кто же они, эти счастливцы? — спросила Мария и даже слегка побледнела от волнения.
Старая учительница подумала, прежде чем ответить.
— Ну, скажем, ты, Иван, Сусанна Кантария и Тамара Гобиашвили, — сказала она и попросила: — Достань, пожалуйста, чашки, накрой на стол. Будем пить чай…
За чаем Нина Георгиевна предалась воспоминаниям. Она рассказала нам, как после её первого публичного концерта знакомые и даже родня отвернулась от неё, считая неприличным для девушки из хорошей семьи, да ещё грузинки, выступать на сцене. Кумушки сочиняли о ней всякие сплетни, а богатые купцы наперебой приглашали в ресторан.
— Тяжело было… Даже вспоминать не хочется! — вздохнула она. — Актрис считали чуть ли не за падших женщин, не пускали в «порядочные» дома.
После чая Нина Георгиевна под благовидным предлогом ушла на кухню и оставила нас одних.
Мы сидели на диване и, перескакивая с одного предмета на другой, говорили о музыке, о прочитанных за последнее время книгах.
Мария много читала, любила стихи, хорошо знала историю музыки. Со мною в этот вечер она держалась просто, непринуждённо. Но когда я пригласил её в театр, она сразу переменилась.
— Нет, нет, с вами я не могу пойти! — поспешно сказала она.
— Почему?
Она ничего не ответила, встала, прошлась по комнате. Потом села за рояль и тихонько начала подбирать незнакомую мне грустную мелодию.
В тот вечер я ушёл от Нины Георгиевны с тяжёлым сердцем…
Человек ищет счастье
Бушевал ураган. От сильных порывов ветра дрожали оконные рамы, крупные капли дождя стекали по запотевшим стёклам. В комнате было сыро, холодно и как-то особенно неуютно. Закутавшись в солдатское одеяло, я до поздней ночи читал Блока…
Эти строки как нельзя лучше подходили к моему настроению.
Я отложил книгу и долго лежал, ни о чём не думая, прислушиваясь к завыванию ветра за окном, к шуму дождя. Потом, обжигая пальцы, открутил электрическую лампу, привязанную к спинке кровати. Лучше всего — спать!..
Проснулся от сильного стука в дверь. На пороге комнаты стоял Гугуша.
— Понимаешь, Ваня, срочное дело! Звонил ответственный дежурный Чека, приказал тебе немедленно явиться. Надо на границу ехать, — говорил он.
— На какую ещё границу? — недовольно спросил я.
— На турецкую! Другой у нас нет!
На улице, под дождём, прощаясь со мной, Гугуша как бы извинился:
— Проводить не могу, я дежурный! — и зашагал по направлению к порту.
Бедный Гугуша!.. После трёхнедельной отсидки его словно подменили. Он осунулся, стал вялый, неразговорчивый. Как-то зашёл ко мне и тихо сказал: