Читать «Гранит не плавится» онлайн - страница 124

— Вы объясните мне, какое обвинение собираетесь им предъявить? Торговали картинами? Ну и что же, на то они и хозяева магазина, чтобы торговать. Патент у них есть? Есть. Налог платят? Платят. Так в чём дело?

— Пойми ты, дурья голова, картины эти редкостные! Их нельзя увозить за границу, а они проданы иностранцу. Нам нужно выяснить: откуда эти картины появились здесь, кто промышляет ими? — убеждал Яблочко.

— Где у вас факты? Если Федотов и Шехман начнут отрицать, чем вы докажете? — упорствовал комендант.

Ивану Мефодьевичу пришлось подняться к заместителю председателя и просить у него санкцию на временный арест Федотова и Шехмана.

Дожидаясь Ивана Мефодьевича, я прохаживался по коридору. Навстречу мне попался секретарь партийной ячейки Нестеров, тоже, как и Яблочко, бывший матрос.

— Здорово, Силин! Хорошо, что ты здесь. Зайди, пожалуйста, на минутку ко мне.

— У тебя золото есть? — спросил он минутой позже, садясь за свой стол.

— Золото? Какое золото? — Я ничего не понимал. После бессонной ночи трещала голова, а тут такой нелепый вопрос.

— Ну, колечко там золотое, брошь и тому подобное барахло. Понимаешь, есть решение ЦК партии: всем коммунистам сдать золотые вещи в пользу голодающих, — разъяснил Нестеров.

— Так бы и сказал. А то — золото!.. Откуда у меня золото?

Вдруг я вспомнил про мамины золотые часики, которые я взял на память в день бегства из дома.

— Виноват, товарищ Нестеров!.. Есть у меня золотые часики без механизма. Память матери. Вот они! — Я достал часики из кармана и протянул на ладони Нестерову.

— Видишь, нашлось-таки! Сейчас напишу расписку…

— Может, оставите?.. Единственная память о матери. К тому же они стоят гроши…

— Сказано, есть решение ЦК! — Нестеров открыл ящик стола и бросил в него часики.

— Может, я стоимость внесу? — сделал я последнюю попытку, хотя денег у меня не было ни копейки.

— Не болтай глупости и сантименты не разводи! — сурово оборвал меня Нестеров. — Лучше скажи, в каком кружке политграмоты занимаешься?

— Ни в каком.

— Вот тебе и раз! Что ты, Устав не знаешь? Давай запишу. — Он достал тетрадь. — Запишу тебя в свой кружок. Занятия по пятницам, в шесть вечера. Смотри не запаздывай!

— Ладно…

— Постой! Возьми квитанцию.

Я молча сунул бумажку в карман и вышел. Яблочко дожидался меня у выхода.

— Где ты запропастился? — рассердился он. — Уже полдень, а мы с тобой ещё не были в порту!..

Я рассказал ему про мамины часы.

— Память о матери нужно держать в сердце, а не таскать в кармане, — сказал Иван Мефодьевич. Его слова показались мне убедительными. Но ведь сердце не всегда подчиняется разуму — оно ноет и болит само по себе…

Разве я не носил память о маме в сердце? После того как я побывал дома и узнал о её смерти, я всегда думал о ней. Во сне она часто приходила ко мне, садилась рядом и гладила по голове, как когда-то в детстве. Слёзы медленно катились по её бледным щекам… Я просыпался и долго не мог уснуть. Мысль о том, что я повинен в маминой смерти, никогда не выходила у меня из головы…

Понурив голову, я молча шагал рядом с Яблочко. Он искоса посматривал на меня, но ничего не говорил. Несмотря на кажущуюся грубость, Иван Мефодьевич был чутким человеком и понимал, что сейчас лучше не утешать меня…