Читать «Синее на золотом» онлайн - страница 14

Глава 3

Пока Амелия в сопровождении Евы едет в карете и ничего особенного не происходит, мы скажем о ней несколько слов, дабы благосклонный читатель не ломал себе голову.

Анна-Мария-Амелия, которую близкие называли просто Амелией, происходила из старинного рода фон Мейссенов, с незапамятных времен обосновавшегося на рейнских берегах. Род вел свое происхождение от Робера Гискара – норманна, который завоевал Сицилию и часть Италии, и его сына князя Отрантского, который отличился в Первом крестовом походе. О первом из Мейссенов летописи сохранили немногое. Он приходился князю незаконным сыном и не мог рассчитывать на отцовское наследство. Скитаясь по Европе, встретил свою будущую жену, за которой получил в приданое небольшой замок и землю Мейссен, давшую имя роду. Последующие поколения Мейссенов, как и подобает настоящим рыцарям, принимали деятельное участие во всех войнах, которые хоть как-то их касались, а еще больше в тех, которые их не касались вовсе. Но время шло, люди становились все более цивилизованными, и нравы Мейссенов тоже смягчились. После XV века среди них попадались не только воины, но и путешественники, и поэты, и даже коллекционеры; а отец Амелии, Леопольд фон Мейссен, был одним из самых образованных людей своего времени. Он переписывался с Вольтером и Дидро, сочинял ученые статьи и придерживался весьма прогрессивных взглядов. Так, он защищал право каждого человека на свободную любовь, что было с его стороны чистым лицемерием, ибо Леопольд много лет прожил душа в душу со своей супругой Аделаидой и даже не помышлял о том, чтобы изменить ей. Единственным, что омрачало их брак, было то обстоятельство, что из всех детей остались в живых только две дочери, Шарлотта и Амелия, а стало быть, со смертью Леопольда старинный род должен был оборваться. И Леопольд, вздыхая, смотрел на герб над входом в замок, изображающий феникса и прочие геральдические прелести, и думал о поколениях, чья жизнь прошла в этих стенах. Сам он был бесконечно далек от свирепых рыцарей, жестоких и прекрасных дам, крестоносцев, авантюристов и норманнских бродяг, но чем-то они его привлекали. Вместо сказок он рассказывал дочерям истории о предках – сюжеты, которые могли дать сто очков вперед легенде о Синей Бороде или заурядному повествованию о Красной Шапочке, чья выжившая из ума бабушка зачем-то поселилась по соседству с серым волком и едва не погубила и себя, и внучку.

Впрочем, сами дочери Леопольда вполне могли стать героинями какой-нибудь сказки, где старшая сестра непременно самая умная, а младшая самая красивая. С детства роли между ними распределились именно так. К четырнадцати годам Шарлотта уже прочитала всех передовых европейских писателей и изумляла отца здравостью суждений. Под его влиянием она стала сторонницей справедливости, гуманизма и просвещения, чем порой ставила в тупик свою практичную мать, которая помнила, что мужчины любят слушать склонных к философии девушек, но не любят на них жениться. Хорошо хоть, за младшенькой Амелией ничего подобного не водилось. Она была хорошенькая, зеленоглазая и лучезарная, и все встречные ловили себя на том, что готовы ей улыбнуться. Самой умной книге она предпочитала роман с картинками, игра с кошкой была ей милее, чем общество философа, а среди разговора о деспотизме, свободе и необходимости перемен она могла вдруг замолчать и загадочно улыбнуться. Однако Шарлотта первая заметила, что сестра вовсе не так проста, как кажется. На приеме у местного князя, куда семья выбиралась раз или два в год, юную Амелию приметил какой-то нахал и стал допытываться у нее, почему она не ест артишоки. По своему обыкновению, Амелия отмалчивалась до последнего, но, когда настырный собеседник наклонился к ней слишком близко, отодвинулась и звонко объявила: