Читать «Все продается и покупается» онлайн - страница 43

– Куда? – воспротивился Женечка, со страху дернув рукой, высвобождая ее из пальцев Аркадия. У того опять глаза угрожающе сузились.

– Дура! Не на улице же такие разговоры вести, – ответил он хоть и тихо, но по-прежнему грозно. – Идем. Не видишь? Вон, уже менты на подходе.

Они пошли не торопясь, рука об руку, стараясь своим видом не вызвать лишних подозрений у милицейского патруля, который двигался навстречу по тротуару, ставшему узким от накиданного дворниками снежного сугроба. Чтобы разминуться, посторонились и те, и эти. Стихарю пришлось пережить несколько неприятных мгновений, когда каждый из служивых, проходя мимо, окинул его от природы подозрительную для них фигуру пристальным взглядом.

– Куда идем-то? – буркнул настороженно Стихарь, выдержав испытание с честью.

– Ко мне в машину, – ответил Аркадий, тычком в бок заставляя его повернуть за угол.

«Уазик» оказался совсем рядом – стоял на обочине, под фонарем, уткнувшись радиатором в огромную, островерхую снежную кучу.

Захлопнув за Женечкой дверцу, Аркадий обошел машину и влез на свое место, быстро посмотрев в оба конца безлюдной в это позднее время улочки. Оказавшись внутри, запустил двигатель, включил печку и полез в карман за сигаретами. Закурил и Стихарь. А закурив, приободрился, открыл дверцу и густо сплюнул на голубоватый от фонарного света снег.

– Ну и чего ты раздухарился, Трегубов? В чем я перед тобой виноват, а? По всем претензиям обращайся к Генералу, я его указания выполняю, а не твои. А что кликуху из твоей фамилии сделал, так подходит она для нее, разве нет? Не нравится – извини, не буду больше тебя так называть, обещаю.

Аркадий, казалось, не слушал его, молча курил, глубоко затягиваясь дымом.

– О чем разговор-то? – не выдержал Женечка его молчания.

– О тебе, с-сучонок! – проговорил негромко Аркадий, и голос его в тишине убогого «уазовского» салона прозвучал настолько зловеще, что пальцы Стихаря, сжимавшие сигарету, мелко задрожали.

Аркадий все так же молча докурил сигарету, выбросил ее за окно и повернулся к Стихарю всем телом.

– А ну, говори, отморозок, каким это образом я оказался должен уголовникам столько денег?

Женечка понял наконец, откуда ветер дует, и снова приободрился.

– Фу ты, господи, а я-то подумал, что ты меня щемишь за то, что раньше тебя Генералу про череп сказал, вперед вылез.

Стихарь улыбнулся с явным облегчением.

– С тобой Вадим, что ли, говорил?

– Ты сейчас со мной говоришь! – оборвал его Аркадий. – И говори, говори, миляга, пока я окончательно не взбесился.

– Чего ж тут беситься? – пожал плечами Стихарь. – Пожалуйста. Как повесил на меня Генерал обязанность снабжать жратвой твоих собачек, я на пупе извертелся, но добывал всегда, сколько ты заказывал. Разве не так? Та-ак! А как это мне удавалось? Ты знаешь – через морги. И цена установлена была твердая. До последнего времени. Теперь они цену взвинтили. Смеются: безродные, говорят, с холодами помирать меньше стали. Я – к Сергеичу, так, мол, и так, платить больше надо, иначе псы пусть на одной говядине живут. Ты послушай, Трегубов, ведь он мне не поверил, Генерал наш! Так и сказал, что совесть я потерял и карман мой чересчур стал бездонным. Отказал, короче. Да еще и пригрозил: я, говорит, тебя самого псам прикажу скормить. Каково мне такое было слушать? Что?