Читать «Младшие близнецы» онлайн - страница 3

Нет, мы не испытывали ненависти к уличной шпане, да, похоже, и она не так уж сильно ненавидела нас. Камни и крики были естественной реакцией на появление чужаков. Мы относились к своим обидчикам снисходительно и высокомерно: что, мол, возьмешь с придурков, которые не подозревают, на кого поднимают руку и повышают голос? Подождите, вот мы вырастем – и тогда эти же пацаны будут просить у нас автографы, потому что нас к тому времени узнает весь мир…

И мы, и они давно выросли. Только ничего в наших отношениях не изменилось. Мы так и остались для них безвестными. А они по-прежнему испытывают к нам тайную неприязнь и предубеждение. Только до камней и открытых оскорблений дело уже не доходит…

Турбус ехал почти без остановок. На пересечении с кольцевой трассой он тормознул, чтобы подобрать раскрашенную дамочку с малышом, который сосредоточенно одолевал большущее румяное яблоко, потом еще раз, и еще – народу в салоне постепенно прибывало. И я правильно угадал – не считая мамаши с ребенком, это были пожилые люди.

Куда они едут? Куда могут ехать эти заскорузлые старики в старомодных одеяниях, сосредоточенно вперившие взгляд в окно? Кто ждет их в конце маршрута? Дети, внуки? Или просто друзья?

И все-таки раз они едут, значит, в конце пути есть люди, которые их ждут. И которые, возможно, до сих пор их любят.

А ты? Куда едешь ты? Хоть тебе и далеко до преклонного возраста, но уже сейчас тебя никто нигде не ждет. Ты – вещь в себе. Созданная неизвестно для чего и таковой и оставшаяся.

Ты обманываешь себя иллюзией, что скоро все наконец выяснится – но что тогда? Станет ли тебе от этого легче? Успокоится ли твоя душа, когда ты узнаешь правду о себе?

Я заколебался. Может, вернуться, пока еще не поздно? Попросить водителя остановить тяжелую грузную машину, спрыгнуть на шоссе и вернуться в свою конуру? Залить мозг алкоголем и забыться?

В конце концов, что изменится от того, что ты расставишь все точки над «i»?

Да, пожалуй, ничего. Только на свете станет больше на одного человека, утратившего слабую, еле мерцавшую надежду…

Я встал и шагнул к кабинке водителя (пассажиры оторвались от молчаливого созерцания заоконных пейзажей и недоуменно посмотрели на меня. Маленький мальчик вынул изо рта яблоко и громко сказал: «Мама, а почему дядя хочет выйти? Он хочет писать, да?»).

Однако, пока я преодолевал несколько метров по проходу между сиденьями, перед моими глазами вдруг стали появляться лица. Одно за другим. Знакомые лица. Лица моих друзей. Хилл, Леонт, Чеславий, Геродот… Портреты были неживыми, как на старинных фотографиях, и не хватало только траурной ленточки на каждом из них, чтобы усилить ощущение безысходности и боли в сердце.