Читать «Золотой лотос. Сборник научно-фантастических повестей и рассказов» онлайн - страница 26

И я написал на последнем листе проекта:

«Люди!

Мы летали на атомарно-ионных ракетах. Это была тяжелая эпоха в звездоплавании, потому что время раздвоилось, а человек не должен уходить от своей эпохи. От имени тех, кто летал до меня, от имени погибшего экипажа «Аргонавта», от своего имени я говорю вам: нужно летать со скоростью, большей скорости света. Нам не удалось сломать этот роковой барьер. Так сломайте же его вы!» Да, так я написал. А думал другое: «Я вернусь на Землю и не буду больше летать. Хватит!» Я отнес проект в рубку и уложил вместе с бортовым журналом в металлический футляр.

А потом начался ад. Дьявольской силы аварийная перегрузка, наползавшая сквозь сон, как удушливый и бесконечный кошмар. Страх и боль, стиснутые в неподдающихся сну закоулках мозга. И смертельная слабость, которая медленно, как гангрена, сковывала тело… Через каждые пять дней приборы останавливали двигатели, аппараты электросна будили меня. Затем все начиналось сызнова. Это как в водовороте: крутит, бьет, несет куда-то, отпустит на секунду, глотнешь воздуха — и снова пучина, снова тьма…

Все это время «Поиск» вели автоматы. Как я уже говорил, рация принимала с «Аргонавта» не только сигналы бедствия, но и координаты. По изменению координат приборы следили за полетом корабля. Ну, а погоня — любимое дело астронавигационных автоматов. Да, да, я не оговорился. Я бы даже сказал: страсть к погоням у них в крови, потому что их предки управляли самонаводящимися ракетными снарядами. И когда я раз в пять дней включал электронную машину, она четко и даже с некоторой лихостью сообщала:

— Продолжается преследование… Расстояние до цели…

Впрочем, скорее всего, машина говорила своим обычным бесстрастным голосом. После пяти дней, аварийной перегрузки всякое может померещиться.

Перегрузка. Если бы мы могли летать на наших кораблях со сверхсветовыми скоростями, все равно перегрузка помешала бы избежать раздвоенности времени. Даже при тройной перегрузке нужно почти четыре месяца, чтобы достичь скорости света. А за это время на Земле пройдут годы…

Но я отвлекся. Так вот наступил день, и машина сказала:

— До цели — три километра.

«Поиск» шел с небольшим ускорением, и тяжесть почти не ощущалась. Это очень странно, когда после многих недель чудовищной перегрузки вдруг исчезает тяжесть. Словно сон наяву: хочешь сделать одно, а получается совсем другое. Чтобы добраться до пульта управления, пришлось долго рассчитывать каждое движение. Но это вызывало не досаду, а смех, самый настоящий смех.

Со скрежетом поднялся металлический щит иллюминатора. Лучи бортовых прожекторов пронизали тьму и упали на «Аргонавт».

Шевцов говорил бесстрастным, ровным голосом.

Однако Ланской понимал, что Шевцов совсем не бесстрастен. Просто в рассказ вошли звезды — и бесконечные звездные дороги, и судьбы погибших на этих дорогах кораблей, и звездное, раздробленное время, идущее по-своему на каждом корабле. Поэтому голос Шевцова стал твердым и ясным. Каким он и должен быть у человека, способного пройти звездные дороги, изменить судьбу кораблей, преодолеть время.