Читать «Леди-цыганка» онлайн - страница 136

Поразительно, что, при всей его сомнительной роли в этих действиях, американцы с готовностью информировали его о состоянии их дел. И то, что они были в замешательстве, также было несомненно, поскольку Монро пробормотал зло:

– Черт возьми! Что подразумевает Барби-Марбуа? Что, они хотят обсуждать вопрос о Флориде? Я понимаю, один из пунктов, который мы должны были решить, это вопрос о нашей юрисдикции там! А теперь Барби-Марбуа заявляет прямо, что единственное, о чем французское правительство хочет вести переговоры, это вопрос о продаже всего района Луизианы! Об этом, и больше ни о чем! Говорю вам, я уже не понимаю, стою ли я на ногах или на голове!

Джейсон сочувствовал американской позиции, но, пока правительство Наполеона не пыталось обмануть их, он не мог просвещать дипломатов и дальше. До сих пор его роль была второстепенной, и он намеревался выжидать, что будет дальше.

Он также заметил, что хотя Ливингстон предоставлял Монро вести все разговоры, но из них двоих он больше стремился к тому, чтобы выиграть главный приз столетия, чем речистый мистер Монро. И не потому, что сомневался в способностях Монро, Джейсон чувствовал: Ливингстон спокойно рассчитывает курс, которым они должны следовать за столом переговоров, и когда-нибудь французы еще обнаружат, что Ливингстон вовсе не такая соня, как выглядит!

Джейсон уже собрался уходить, когда Монро остановил его вопросом:

– Я увижу вас сегодня вечером на приеме?

Джейсон утвердительно кивнул и после нескольких вежливых слов откланялся. Он не видел ничего особенного в этом предложении: сказывалось приятельство Монро с Гаем и то, что, как он подозревал, американцы хотят держать его под наблюдением; во всяком случае, его приглашали почти на все приемы, которые устраивали американцы. Он не отклонял все приглашения, но и не погружался в дипломатическую жизнь глубже, чем хотел.

А тут еще Тамара представляла проблему. Не следовало вовлекать ее в эту сферу как свою жену, одно дело – мистифицировать случайно встреченных соотечественников, а другое – обманывать людей, знакомых друг с другом семьями. Но он слишком часто оставлял ее по вечерам одну. И вовсе не чувство вины руководило им при этом, не сожаление о том, что она ужинает в одиночестве, а он развлекается со сливками парижского общества, – его не покидало скрытое беспокойство, что она еще отважится на побег.

Если бы его спросили, почему он этого боится, почему хочет, чтобы она оставалась с ним, он бы не мог внятно ответить. Определенно не потому, что она согревала его пустую постель – с того дня, как они прибыли во Францию, он до нее не дотрагивался. И не потому, что выложил огромную сумму на ее туалеты и ювелирные украшения. Если бы она была ему неприятна или надоела, он бы выпроводил ее без колебаний! Тогда почему же он заточил ее в своих апартаментах, словно принцессу в башне из слоновой кости? Нехотя он вынужден был признать, что до сих пор она очаровывала его, как ни одна другая женщина. И не потому, что он был слеп к прелестям других женщин. Например, настроение его поднималось, когда он думал о милой Клариссе, с которой встретился на двух последних приемах в американской миссии. Она не спускала с него глаз и, похоже, благосклонно отнеслась бы к его амурным авансам. Он намеревался назначить свидание, если встретит ее на приеме.