Читать «Сталин и Хрущев» онлайн - страница 110

Занимавшаяся вопросами реабилитации по заданию Хрущёва «комиссия Шверника» систематически информировала своего шефа о ходе своих изысков и знакомила его с наиболее важными документами. Как, например, вот с этим заявлением, написанным Тухачевским собственноручно:

«Народному Комиссару Внутренних Дел

Н. И. ЕЖОВУ

Будучи арестован 22-го мая, прибыв в Москву 24-го, впервые допрошен 25-го и сегодня, 26 мая, заявляю, что признаю наличие антисоветского заговора и то, что я был во главе его.

Обязуюсь самостоятельно изложить следствию всё, касающееся заговора, не утаивая никого из его участников, ни одного факта или документа.

Основание заговора относится к 1932 году. Участие в нём принимали: Фельдман, Алафузов, Примаков, Путна и др., о чём я подробно покажу дополнительно. Тухачевский.

26. 5. 37.

Заявление отбирал:

Пом. Нач. 5 отдела ГУГБ, капитан госуд. без. УШАКОВ.

(Подпись).»

К этому заявлению прилагались собственноручные показания Тухачевского на шести с половиной страницах, где бывший маршал признал наличие в армии группы лиц высшего командного состава, подобранных «кадровиком» наркомата обороны Фельдманом и готовых выполнить любой приказ Тухачевского. Связь с Троцким поддерживалась через Примакова и Путну. Цель заговора — захват власти в армии и в стране, ликвидация И. В. Сталина и К. Е. Ворошилова. На следующий день, 27 мая, Тухачевский обращается к следователю Ушакову с просьбой предоставить возможность продиктовать стенографистке дополнения к своим прежним показаниям, причем заверил его честным словом, что ни одного факта не утаит.

А что же было 25 мая, в день первого допроса Тухачевского? В первый день бывший маршал во время очных ставок с Примаковым, Путной и Фельдманом отрицал участие в заговоре. Но отрицал он предъявленное обвинение очень своеобразно. В заявлении, написанном им сразу же после очных ставок, мы встречаем такие удивительные строки: «Прошу представить мне еще пару показаний других участников этого заговора, которые также обвиняют меня. Обязуюсь дать чистосердечные показания без малейшего утаивания чего-либо из своей вины в этом деле, а равно из вины других лиц заговора».