Читать «Екатерина Великая (Том 2)» онлайн - страница 13

Екатерина перешла в умывальную, взяла у калмычки Екатерины Ивановны стакан воды, прополоскала рот; у Марии Саввишны – кусок льда, которым натёрла лицо, вымыла руки и пошла в кабинет. Ей подали чашку кофе. Во всей столице только она одна пила такой кофе. Его уходило фунт на пять маленьких чашек, и когда один из придворных принял из её рук такую чашку и выпил, он упал в обморок. У императрицы было железное сердце. Теперь она выпила кофе, накормила собак бисквитами и перешла в «малую туалетную». Императрица села за туалетный стол из массивного золота, и начался обряд «волосочесания». Екатерина до самой смерти сохранила великолепные, хотя уже начавшие седеть, волосы длиною до пят, и парикмахер Козлов, даже убирая их в «малый наряд», отнимал у неё час времени. Это время отводилось для доклада её кабинет-секретарю Александру Васильевичу Храповицкому.

Храповицкий, высокий, очень полный человек, переводчик, стихотворец и «лёгкого и приятного канцелярского штиля владетель», считался выдающимся чиновником екатерининского времени. Состоя длительно генерал-аудитор-лейтенантом у графа Кирилла Григорьевича Разумовского и секретарём у генерал-прокурора князя Александра Алексеевича Вяземского, Александр Васильевич не только до тонкости изучил «вращение дел государственных», но и приобрёл те придворные смышлёность и ловкость, при которых по одному выражению лица начальника угадывают, в каком духе нужно доложить или повернуть дело. При этом, несмотря на свою тучность, он был чрезвычайно подвижен, а все нужные бумаги составлял с необычайной лёгкостью и быстротой.

Но с тех пор как он определён был состоять «при собственных ея императорского величества делах и у принятия подаваемых ея величеству челобитен», жизнь его резко изменилась. Никогда нельзя было угадать, что скажет эта женщина. Недаром она говорила, что «во всём ставит превыше всего импровизацию». К тому же это был ум, возводивший в правило или закон свою волю, а не мнения других. Ежедневные доклады его превращались в глубокие испытания, и он от волнения потел. Пот градом катился с него, как только императрица его вызывала.

Екатерина Алексеевна удивлялась, приподнимая брови:

– Вы потеете, месье Храповицкий, с чего бы это?

– Сие от забот государственных, – отвечал толстяк.

– От забот, – возражала императрица, – делается альтерация и потом натурально слабит, у вас же гинергидрозис без послабления – сие неестественно! – И посылала его принимать холодные ванны.

Но дни шли, дела осложнялись, и Храповицкий потел всё больше. Сегодня, поднимаясь на второй этаж к «волосочесанию», он обливался потом при мысли о предстоящем докладе. Когда он вошёл в «малую туалетную» и поцеловал полную, белую, надушенную руку Екатерины и взглянул на её лицо, то понял: она не в духе.