Читать «Палм-бич» онлайн - страница 128

При каждом толчке она изгибалась, поддаваясь силе ритма мужчины, и, каждый раз, напрягая мускулы вокруг источника своего удовольствия, Лайза смотрела в глаза Бобби. Отрешенность на его лице призвала ее к готовности принять от него дар – веки его внезапно опустились, блеск в глазах потускнел, дыхание стало быстрее, губы полуприоткрылись, язык трепетал на грани крика упоения. Лайза почувствовала, как Бобби отчаянно впился пальцами в ее спину, как напряглись ягодицы под ее Пятками, собирая остатки сил для звездного взрыва, который насытит ее душу.

Лайза приложила ладони к голове Бобби, держась за него одними лишь ногами. Нежность и мощь, горение света любви, красота единения. Он почти уже был у цели.

Она почувствовала, как ноги ее слабеют, она жадно, напряженно наблюдала за ним с решимостью сохранить это мгновение навечно. Что бы ни случилось, никто его не отнимет.

Любовники возопили о своей страсти на луну, и отрешенный, бесстыдный, откровенный крик понесся сквозь неподвижный ночной воздух к безоблачному небу.

Глава 9

Для Джо Энн это был вполне обычный день в Палм-Бич. Она проснулась рано, около семи часов, и позавтракала в постели. Чай «Эрл Грей», ваза со свежими фруктами, несколько тонких тостов и одинокий розовый цветок гибискуса, плавающий в маленькой чаше севрского фарфора в качестве украшения на подносе. Гораздо важнее завтрака был безупречно свернутый экземпляр «Сверкающего листа». Прозванная так за высокое качество глянцевой бумаги, бело-голубая «Палм-бич дейли ньюс» занимала наиважнейшее самостоятельное место в крупной светской игре в Палм-Бич с момента своего учреждения в 1894 году. Разыгрывать карту «Сверкающего листа» можно было тремя способами, и Джо Энн досконально изучила все три. Во-первых, в высший свет города можно было забраться, только постоянно напоминая о себе на колонках газеты. Существенной платой за известность в свете становилась тысяча отпечатков на лощеной бумаге, появившихся на свет в результате тысячи бесцеремонных вспышек магния. Важнейшим условием для приобретения известности было «вращение там». С религиозным фанатизмом посещались бесконечные благотворительные балы, одни из которых были немного пышнее и престижнее, чем другие. Самыми главными изо всех считались – Бал Сердца, Бал Красного Креста, Праздник американского общества по борьбе с раком, и пропустить их было безответственно, со светской точки зрения; однако быстро возрастал престиж и других – например, «регулируемого деторождения» и банкет Нортоновской галереи с танцами. Основное правило для новичков гласило, что болезни котируются выше культуры, – так, например, праздник института исследований сетчатки глаза, любовно прозванный «Сеточкой», считался гораздо более престижным событием, чем бенефис какого-нибудь оркестра или балетной труппы.

Однако просто «вращаться там» было недостаточно. Вращаться-то было можно, но вот встать прочно на ноги… Нет, важно было очутиться в центре внимания, а для этого требовалось документальное подтверждение на пленке. Необходимо было каким-то образом сфотографироваться. В этом заключалась сложность номер один. Далее, необходимо было найти такого фотографа, который обеспечил бы публикацию в самой газете. Для этого следовало добиться благосклонного расположения могущественного редактора светской хроники Шэннона Доннелли и еще более могущественной издательницы Агнессы Эш. На самом первом этапе, когда Питер Дьюк представил свою юную супругу чудовищно недоверчивому обществу Палм-Бич, Джо Энн считалась виновной до тех пор, пока не доказала свою невиновность. Таковы были правила игры в Палм-Бич. Втереться в доверие к стопроцентным американцам Палм-Бич – белым англосаксонским протестантам – пытались все светские парвеню, жиголо, аферисты и липовые европейские аристократы, пробующие свои силы в Западном полушарии, и это обусловило природную подозрительность обитателей городка. Начав с нуля, Джо Энн принялась обрабатывать фотографов. В качестве жертвы был выбран конкретный человек. Он был молод, доверчив и легко возбудим, – прекрасное сочетание для женщины, обладающей опытом исключительно в сфере соблазнения мужчин. Бедняга Джон Дестри был слабохарактерным малым. Он влюбился в Джо Энн после первого же головокружительного поцелуя за железнодорожным вагоном Генри Флэглера на территории Флэглеровского музея в щекочущей нервы ситуации, когда общество Палм-Бич танцевало и веселилось всего в нескольких футах от них. Джо Энн подсекла его, как рыбку, держа леску натянутой, а его – прочно на крючке, и в течение двух сезонов Дестри практически больше никого не фотографировал. Вершители судеб из «Сверкающего листа», расположившиеся в офисах в «Ройал-поинсиана», были в определенной степени вынуждены публиковать снимки с Джо Энн против собственного желания, и к тому времени, как пристрастность Дестри всплыла на поверхность и его освободили, Джо Энн уже прочно стояла на светской лестнице. Далее она уже укрепляла свои позиции, одевалась продуманно, никогда не выделялась из большинства на публике, и макияж ее был столь же простым и прямолинейным, как и ее общепринятые правые республиканские взгляды в политике. По прошествии лет эта тактика оправдала себя. Неважно, что время от времени у нее в постели оказывались женщины из числа устроителей торжественных вечеров. Главное, что на публике образ Джо Энн оставался чистым, как исподнее монашенки.