Читать «Возвращение Императора, Или Двадцать три Ступени вверх» онлайн - страница 61

Иванов понимающе заулыбался. Он был довольно пьян, но разум ещё не совсем оставил его — «император» был уверен, что бывший царь попросту решил провести его.

— Позвольте-ка с вами не согласиться! Хозяин в этом доме я, а поэтому я и определяю условия, при коих будут доставаться ваши бриллианты. Вот вам нож, — он вынул из бюро красивый нож с ручкой из слоновой кости, — и начинайте. Сами понимаете, что оставить вас одних я никак не могу… — И на лице Иванова изобразилась гнусная улыбка сладострастника, решившего полюбоваться тем, как будут доставаться бриллианты из платьев женщин, о близости с которыми он не мог мечтать даже при условии, если бы его «осколочная» фантазия была бы ещё более необузданной.

Николай Александрович вместо ответа медленно-медленно полез в правый карман галифе, где лежал браунинг, но Александра Федоровна, то ли увидев, то ли предугадав его намерение, заговорила быстро и горячо, считая, что есть другой выход из создавшегося положения:

— Николай, я поняла, что этот господин согласен отпустить нас на свободу в том случае, если мы отдадим ему наши драгоценности? Да?

— Истинная правда, мадам, — совершенно развязным тоном и продолжая улыбаться все так же отвратительно, сказал Иванов, развалившийся на кровати под амурами.

— Ну что же, мы с девочками готовы. Я даже очень рада, что удалось найти такое… удобное для всех решение. Мы даже не будем вас стесняться, сударь, ведь… — и бывшая императрица позволила себе страшную дерзость, забывая, что может этим погубить себя, — я ведь читала, что древние царицы да и просто знатные женщины не стеснялись ходить нагими в присутствии своих рабов. Рабы — не мужчины. Где же нож?

Еще в Тобольске, когда предвиделся переезд в другое место, Александра Федоровна зашила взятые из Петербурга бриллианты в свой корсет и в корсеты дочерей, и теперь нужно было вначале снять платье или хотя бы спустить его лиф вниз, а уж потом надрезать верхний слой корсетной ткани. Подавая пример дочерям, Александра Федоровна сняла с себя платье и, быстро орудуя острым ножом, надрезала материю, нарочно пришитую ею к корсету, чтобы уместить между двумя слоями ткани драгоценные камни. Она вынимала их по два, по три, по одному — как удавалось, — и скоро столик спальни словно искрился всполохами синего, фиолетового, желтого цветов.

— Ко-ко-ко, — кудахтал таявший от удовольствия Иванов, лежавший на кровати с руками под головой. — Самая старая курочка снесла чудесные яички. Посмотрим, что принесут молоденькие курочки. Ну кто там следующий? Оленька самая старшая или Танюшка? Я уж и позабыл…

А в спальню врывались нестройные звуки песни. Теперь уже «гвардейцы» и не пытались петь стройно — их души наслаждались именно тем, что они пели как им хотелось. Николай же, стиснув пальцы, стоял отвернувшись, чтобы не быть свидетелем позора жены, позора дочерей и своего собственного позора. Теперь уже поздно было стрелять, грозить, умолять — он был унижен и растоптан ещё более жестоко, чем тогда, когда его стегали нагайками казаки.