Читать «Ваятель фараона» онлайн - страница 138

Вскоре после всех этих событий Ипу увиделся со своим другом.

– Больше нельзя оставаться в Ахетатоне! Скоро здесь вообще не останется никого, кто мог бы давать нам заказы. А прежняя столица возродилась, и там всегда найдется работа!

– Правда ли, что юная царственная чета изменила свои имена? Что Тутанхатон принял теперь имя Тутанхамон, а его супруга – Анхсенпаамон?

Эти вопросы свидетельствовали, что Тутмос еще не стал ко всему равнодушен. По пути к гробнице, он говорил то с одним, то с другим прохожим, и все эти разговоры оставляли след у него в душе.

– Меня мало волнует, о чем судачат люди… – сказал Ипу. – Гораздо больше беспокоит меня другое. Не распределили ли уже заказы на сооружение гробниц и не потребовал ли царь от своих художников отречения от новых, установившихся при Эхнатоне приемов изображения, не заставил ли вернуться к старым формам?

– Неужели… неужели только это волнует тебя? – удивленно спросил Тутмос.

Ипу не ответил. Подождав немного, Тутмос начал снова:

– Говорят, что царь велел восстановить храм Амона. Говорят даже, что опять будет справляться праздник Опет, что Мут и Хонсу, и все боги большой девятки будут почитаться вновь.

– А знаешь… – перебил его друг, – знаешь ли ты, кто шел за изображением Амона, когда его перевозили вниз по реке на барке? Эйе, «отец бога»! Тот самый Эйе, который велел высечь на скале в своем вечном жилище слова великого славословия! К нему нужно прибавить Нахтпаатона, высшего сановника Эхнатона, и Туту, его «главные уста», да и военачальника Паатонемхеба, который теперь стал называть себя Хоремхебом!

Если они, все они, внимавшие учению Эхнатона, бывшие его опахалоносцы, теперь отвернулись от него, то что же должен делать простой скульптор?

– Не считаешь ли ты, Ипу, что правде надежнее находиться в руках скульптора, чем царей и их приближенных? Не думаешь ли ты, что мы, скульпторы, должны сберечь эту правду, если сильные мира сего ее предали?

– Ты, значит, все еще веришь, Тутмос? Веришь в Эхнатона и его учение?

– Я боюсь, Ипу, что, если я и отвечу на твой вопрос, ты меня не поймешь.

Ипу хотел возразить, но тут же отказался от этого намерения.

– Никто из тех, для кого ты мог бы работать, здесь не останется, сказал он наконец, – только крестьяне, пастухи да формовщики кирпича. Кто будет давать тебе заказы?

– Меня не привлекают сейчас заказы придворных. Мне и так хватит работы на всю жизнь.

– Ну, а на что ты будешь жить?

– Сад дает фрукты, а река – рыбу. Ипу долго молчал. Наконец он снова заговорил, настойчиво, почти умоляюще:

– А что будет с Руи? Можешь ли ты остаться равнодушным, зная, что он вырастет, так и не научившись никакому ремеслу? А Иби? Неужели ты хочешь, чтобы после твоей смерти она жила, словно горная коза?

– Ну, вот что… Возьми моих детей с собой, Ипу! И сделай из моего сына хорошего скульптора.

Через два дня после того, как Тутмос попрощался со своими детьми и друзьями и под сводами его большого дома установилась полная тишина, он вдруг услышал шум у дверей той комнаты, в которой он когда-то разделял ложе с Эсе и где больше всего находился теперь. Он обернулся. В комнату ворвалась Иби. Волосы ее были мокры, одежда перепачкана глиной. Смеясь и плача, она бросилась к отцу.