Читать «Я и мое отражение» онлайн - страница 48

Интересно, какие здесь нужно давать чаевые?

В каком-то американском детективе я однажды прочла, что сумма чаевых обычно составляет десять процентов от стоимости обеда.

Но я-то не знала, сколько стоит мой обед!

Потом, чаевые в Америке – одно дело, в России – совсем другое. Россия, как выразился один русский классик, такая страна, которая умом не измеряется. Хотя современный поэт довольно остроумно возразил этому классику:

– Пора уже, ядрена мать,Умом Россию понимать!

И вообще, может, богатенькая девушка Женя привыкла оставлять чаевые в свободно конвертируемой валюте!

Что делать? Дождаться официанта, получить чек и отсчитать десять процентов?

Как-то неудобно.

А метрдотель? Ему-то сколько давать? И вообще, метру дают чаевые?

Я взмокла от напряжения.

Ну, что? Вы все еще считаете, что быть богатой легко и приятно?

В общем, я так ничего не придумала и отсчитала двести рублей для официанта. Сначала хотела отсчитать триста, но жаба задушила.

Триста рублей! Я дома три дня живу на такие деньги! И потом, неужели обед из трех блюд, весом в триста грамм каждое, может стоить три тысячи рублей?

«Не может!» – категорически ответила жадность. А благоразумие ехидно вползло в мозг с ядовитыми словами:

– Вполне возможно…

Я беззвучно плюнула в сторону.

Вернулся официант. Молча положил передо мной закрытую папку, в которой находился чек и кредитка. Я вынула их оттуда и, вложив двести рублей, протянула папку назад.

Впилась взглядом в лицо официанта, стараясь определить: доволен или нет?

Но лицо его осталось таким вежливым и бесстрастным, что я не поняла: нахамила со своими чаевыми или попала в точку?

– До свидания, – сказала я и встала со стула.

– Ждем вас снова, – вежливо ответил мой визави.

Я чуть не брякнула то, что вертелось у меня на языке:

– Как же! Дождетесь!..

Но вовремя сдержалась.

С другой стороны бархатной шторы меня уже ожидал метрдотель, сдержанно-душевный, как хороший английский анекдот.

– Надеюсь, все в порядке? – осведомился он.

– Все чудесно! – ответила я с энтузиазмом заключенного, у которого перед выходом на волю спрашивают, понравилась ли ему эта тюрьма.

– Мы будем рады видеть вас снова, – закруглил беседу метр.

Я поняла, что такие слова не должны остаться без вознаграждения. Со вздохом полезла в сумочку, покопалась в ней и достала пятисотрублевую купюру. На меньшую сумму совесть не подписывалась. Я неловко протянула деньги метру, он принял их с таким же достоинством, с каким принимают орден.

Слегка поклонился и проводил меня до выхода из зала.

Тут уже ждал швейцар, обойти которого было так же невозможно, как Кордильеры. Я обреченно сунула руку в сумку. Достала сто рублей и молча запихала бумажку в его карман.

Меня уже не мучил вопрос: много или мало. Я рвалась на волю.

– Женя! – окликнул меня женский голос сзади.

Я обернулась и увидела даму, помахавшую мне рукой. Она приближалась с радостной улыбкой хорошей знакомой, предвкушающей обмен свежими сплетнями.

– Прости, пожалуйста! – сказала я быстро. – Я спешу!

И, прежде чем дама успела мне ответить, юркнула в открытую дверь ресторана с такой скоростью, словно торопилась проскочить между Сциллой и Харибдой.