Читать «Шеллшок» онлайн - страница 215

Я рывком, наискось, наклонился и, превозмогая жжение во внутренностях, вытянул правую руку и крутанул маленький черный циферблат вправо до упора, а большим пальцем перевел переключатель из положения «Выкл.» в положение «Вкл.». Загорелась крошечная зеленая лампочка.

Охватывающие лодыжки ремни теперь сослужили мне хорошую службу, когда я еще больше склонился в правую сторону, дотянувшись обеими руками до двух проклятых пластин, которые совсем недавно были прижаты к моей голове. Сквозь застилающую глаза пелену я видел детину, надвигавшегося на меня слева. Мои ладони сомкнулись вокруг сдвоенных рукояток на одной из пластин, большие пальцы нащупали выступающие кнопки, и я даже не пытался сдержать отчаянные ругательства, а может просто невнятные звуки, которые вырвались из моего горла, когда почувствовал, как рвутся и лопаются и мои мышцы, и кожа, и кости.

Зато серый металлический ящик не издал ни звука, и, кроме маленького зеленого глазка, ничто не говорило о том, включен он или нет. Но я уже сидел почти прямо, когда детина добрался до меня и протянул руки к моему лицу. Я просто откинул правую руку до предела влево, левую вскинул высоко вверх, тут же опустил ее и на краткое мгновение приложил обе пластины к противоположным сторонам его головы, одновременно нажав кнопки большими пальцами.

Все произошло настолько быстро, что я чуть не промазал. Но на полсекунды обе пластины коснулись его, и нет нужды говорить, что серый металлический ящик был включен.

Половины секунды оказалось достаточно. Возможно, даже более, чем достаточно. На какой-то миг физиономия детины мелькнула передо мной — искаженная, с широко растянутыми в стороны губами и выпученными глазами. В следующий миг она потеряла всякое выражение, как будто с нее спала оживляющая ее оболочка и осталась только пластиковая маска.

Он упал, как брошенная на пол тряпка, и больше не пошевелился. Он был в полном ауте — охладевший или вообще мертвый. Я не стал гадать, потому что времени на это не было: я освобождал свои ноги от ремней, спускал их со стола и ставил на пол. Заднюю часть икр и бедер пронзила острая боль, а связка на левой лодыжке как будто была безнадежно растянута. Но я мог идти, если так можно было назвать мою прихрамывающую походку.

Перед тем как двинуться к двери, я пощупал детину. Пульса не было; я думал, что у него есть пистолет или другое оружие, но ничего подобного у него тоже не было. Я оставил его лежать на полу, прошел через комнату в большой кабинет, подошел к двери и выглянул наружу. Справа простирался длинный сверкающий полировкой коридор, по нему я в последний раз шел в поисках Романеля. Вот только когда это было — месяцы, годы тому назад или с тех пор прошла целая вечность?

Коридор казался бесконечным. Я вышел и захромал в дальний его конец к лифту.

У меня бешено кружилась голова, хотя она была на удивление светлой, и я с каждым шагом привыкал к боли, вызванной движениями, насколько можно было к этому привыкнуть, но только не к беспорядочной толкотне в мозгу; казалось, я не иду, а плыву через что-то плотное и неподатливое: примерно так может себя чувствовать человек, пробирающийся через зыбучие пески.