Читать «Жизнь Никитина» онлайн - страница 125
Владимир Александрович Кораблинов
– И мы с вами будем гулять по тенистым аллеям, верно? – шутливо докончил Иван Савич. Он был рад, что так легко, так непринужденно завязался разговор.
Натали расспрашивала Никитина о его занятиях. Она очень удивилась, узнав, что Иван Савич выучил французский язык.
– Зачем это? – спросила она. – Вот нас детьми бог знает для чего учат, и мы говорим и пишем на чужом языке лучше, чем на родном. Ведь это нелепо, согласитесь. И уж если на то пошло, – добавила она, – так разумней учить английский и немецкий: там Байрон, Шекспир, Гете…
– Помилуйте, – возразил Иван Савич. – А Вольтер? Руссо?
Натали сказала:
– Ну, тогда, конечно, и итальянский нужен: Петрарка, Данте…
– А испанский? – подхватил Иван Савич. – Сервантес, Лопе де-Вега…
Они оба засмеялись.
– Мы с вами, словно дьячки, читаем поминанья, – сказал Никитин.
Натали спросила, сколько у него в магазине книг, и страшно удивилась, что так много.
– Вы знаете, я вам завидую: всегда среди книг, всегда незримые великие собеседники окружают вас…
– Ну, положим, – весело заметил Никитин, – у меня в магазине постоянно торчит очень зримый собеседник и ужасно надоедает своими разговорами.
– Кто же это? – заинтересовалась Натали.
– Мой помощник, Акиндин.
– Кто, кто? Акин…дин? Какое забавное имя!
Бог знает, сколько бы еще так хорошо и весело продолжалась их беседа, но генералу взбрело в голову показать гостям свое хозяйство. Во главе с давешним малым появились еще двое в таких же нелепых мундирах с позументом; они подняли на руки генерала вместе с креслом и понесли наружу. За ними, посмеиваясь и перемигиваясь, пошли гости. Целый час, спотыкаясь о кучи битого кирпича и древесного мусора, пришлось ходить за неугомонным генералом. Он говорил, не умолкая, кричал, командовал, не давал никому рта открыть; в его словах, в его жестах, во всем сквозило откровенное самохвальство, желание удивить и напроситься на похвалу, и это было утомительно.
За два с половиной часа, проведенные у Матвеевых, Ивану Савичу не удалось больше перекинуться с Натали и десятком слов. Прощаясь, она задержала его руку в своей и как будто бы что-то хотела сказать, но проклятый генерал и тут вмешался: позвал дочь, велел разыскать в кабинете список книг, какие он собирался выписать из Воронежа, но теперь, «пользуясь присутствием в доме мсье э-э… Никитина… он надеется…» – и прочее, и прочее. Натали ушла разыскивать список, а когда вернулась, все уже рассаживались по экипажам и решительно невозможно было улучить удобный момент.
Иван Савич еще с неделю пожил в гостеприимной Дмитриевке. Каждый день выходил на дорогу, ждал Натали. В любом облачке пыли пытался разглядеть матвеевских лошадей.
Но она так и не приехала.
В начале августа Никитин был уже в Воронеже. На какое-то время он увлекся делами торговыми и литературными. Переписывался с питерскими и московскими книгопродавцами, поправляя для второго издания «Кулака». Устраивал читальный кабинет – вместо свечей завел новинку, керосиновые лампы.
И так прошел август, засушливый, жаркий и пыльный. Так настала ненастная осень, ознаменованная приездом в Воронеж нового губернатора графа Дмитрия Николаича Толстого, давнего знакомца и «благодетеля».