Читать «Последнее письмо поэта» онлайн - страница 120

– Коньяка тебе?! – грозно рыкнул генерал, повернувшись к Гурову. – А стакан касторки не хочешь? И клизму на полведра. С битым стеклом и патефонными иголками. Дружку твоему такая же порция достанется!

– Обидеть подчиненного – дело нехитрое, – вздохнул Гуров, но голос у него был очень веселым. – Все же обошлось! Мы на коне и в белых одеждах!

– Вы чуть в белых тапочках не оказались! – еще свирепее гаркнул Орлов. – Вы хоть понимаете, герои, что дважды по самому краешку прошлись? На Грузинском Валу и в Измайловском?

– Работа такая, – развел руками сидящий рядом с Гуровым «друг и соратник». – Налей Леве коньяка, господин генерал. Видишь, как у него от чихания нос распух? Хреновый из полковника Гурова морж получился. Закаляться надо с детства и постоянно. Я, кстати, тоже от коньячка не откажусь. За успешное окончание дела грех не принять по капелюшке.

– Вот никогда не знаешь, – задумчиво сказал Орлов, – что с вами делать. То ли к орденам представлять, то ли до капитанов в звании понизить. Ведь безумно рисковали! А ваши торжественные похороны – это не то зрелище, которое я мечтаю на старости лет увидеть.

Орлов открыл сейф, достал из его глубин бутылку «Двина» и три посеребренные чарочки.

– Как ты догадался, Лев? – спросил он, когда выпили по первой. – Когда?

– Когда сухой лед увидел. Мне сразу стало ясно, что он нужен для того, чтобы поддерживать во внутренней тоненькой трубочке очень низкую температуру. Минус двадцать приблизительно. Кстати, первым чуть не догадался Стас. Еще на первом совещании, в понедельник. Он тогда сказал, что убивший Арзамасцева предмет должен быть твердым, но хрупким, вроде перекаленного стекла. Так вот, обыкновенный лед при температурах ниже пятнадцати градусов прекрасно этим требованиям соответствует. Очень твердый, ножом нипочем не разрежешь, пилы тупятся в момент. И хрупкий. Вспомните: сосулька с крыши падает – и в мелкие дребезги. Теперь представьте: если взять специальную формочку раскладную, которую приличный слесарь за десять минут выточит, и налить в нее простой воды. А потом заморозить до, скажем, минус пятидесяти. Как? Просто: смесь сухого льда с ацетоном именно столько и дает. А с медицинским эфиром – все минус восемьдесят. Достать сухой лед и ацетон проще пареной репы, чай, не тротил. Открываем формочку, она же раскладывается, и вынимаем тонкую и острую ледяную иголку. Остается зарядить ее в насадку, которую за пузырь водки выточил тот же слесарь. От таяния иголку защищает кожух с сухим льдом. Точь-в-точь, как с мороженым в ящике! Она, иголка, так и остается очень холодной, твердой и хрупкой. В любую жару, даже летом! Давай, Петр Николаевич, еще по рюмашке. За то, что я такой умный.

Орлов хмыкнул, но по рюмашке налил.

– Теперь навинчиваем насадку с иголкой на газовый пистолет. Можно стрелять! Заметьте: диаметр канала насадки много меньше диаметра ствола пистолета. Соответственно, давление в канале насадки много больше. Начальная скорость иголки, я прикинул, около восьмисот метров в секунду получается. Издалека стрелять нельзя: растает от трения о воздух на такой скорости. Но вот метров с пяти… Как только попадает в тело – резко тормозится. И разлетается на осколки. Они рвут все внутри, затем тают… И никаких следов! Воды в организме предостаточно.