Читать «Недопетая песня» онлайн - страница 5

Ничто не препятствовало нашему браку, мы давно были совершеннолетними – мне двадцать восемь, тебе двадцать четыре – и абсолютно самостоятельными. И вол? мы пошли в мэрию и подали заявление. Мой отец, правда, был против. Он говорил, что у тебя темное прошлое, неизвестно, чем ты занималась, когда совсем юной ушла из дому. Но я возражал ему: устроиться на работу к американским военным не так-то просто, каждый человек проходит тщательную проверку. О тебе все известно – уйдя от матери в восемнадцать лет, ты поступила работать на мебельную фабрику, потом была прислугой. Короче говоря, я настоял на своем.

Твоя биография – один из печальных вариантов множества биографий тех девушек, отцы которых погибли на фронте. Разумеется, мать любила тебя. Но очевидно, она не имела права голоса в доме своего нового мужа и была поглощена заботами о твоих младших брате и сестре. Ты заявила, что едешь в Токио работать. Тебя никто не удерживал.

Твоя мать так и не побывала у нас в Токио, да и мы ее ни разу не навестили. Свадьбы мы не устраивали, просто зарегистрировались в мэрии. Но я не думаю, что именно это тебе не понравилось. Во всяком случае, ты никогда не высказывала недовольства по этому поводу.

Отношения с моими родителями очень скоро наладились. Они считали тебя идеальной женой, ты их очаровала, часто ходила с ними в театр.

И вдруг…

Не могу передать моих чувств, когда я впервые увидел этого человека у нас дома.

Это был студент, живший в угловой квартире первого этажа, в том же самом доме на улице Ооимати, что и мы. Он научил тебя таким словам, как «организация» и «американский империализм».

Этот парень – с короткой стрижкой, в опрятном костюме, при галстуке – внешне ничем не отличался от нас, служащих, разве что разговаривал слишком громко, никого не стесняясь.

Он впервые появился у нас пять лет назад, как раз в то время, когда студенты в знак протеста против продления японо-американского договора безопасности начали осаду аэродрома Ханэда. Он, должно быть, хорошо знал лидеров студенческого движения, имена которых то и дело мелькали в газетах, и часто рассказывал о встречах с ними.

Помню, он говорил:

– Вчера они были у меня. Просидели всю ночь до утра, беседовали, спорили…

Или:

– Только что встретил Н. на станции электрички… Или:

– H. H. тоже участвует в нашем движении, но это пока что секрет…

Я не мог понять, почему и каким образом он тебя втянул в это движение. Почему ты стала о нем "заботиться, готовить ему и ходить с ним на демонстрации.

Я работал в экспортно-импортной фирме. Мы вели торговлю главным образом с Гонконгом и абсолютно не интересовались проблемами японо-американского договора.

Однажды я сказал:

– Договор, очевидно, пройдет в парламенте…

Ты презрительно фыркнула:

– Ничего другого от тебя не услышишь! Ты до мозга костей обамериканился, прямо-таки заразился духом американского империализма. Я ведь тоже на них работала и жила с тобой в одном квартале. Но я устояла!..

Когда ты говорила подобные вещи, тебе изменял юмор. Лицо твое застывало как маска и странно контрастировало с ухмыляющейся физиономией этого студента, слушавшего твои разглагольствования.