Читать «Смешные любови (рассказы)» онлайн - страница 89

Этим возгласом было решено все. Молодой человек не наталкивался уже ни на какое сопротивление. Он был захвачен; захвачен самим собой, захвачен быстротой своей удачи, захвачен доктором Гавелом, чей гений был неотступно с ним, проникая глубоко в его сознание, захвачен наготой женщины, лежавшей под ним в любовном слиянии. Он мечтал быть мэтром, мечтал быть виртуозом, мечтал проявить особое сладострастие и неистовство. Чуть приподнявшись над докторшей, он озирал диким взором ее распростертое тело и бормотал: «Ты восхитительна, ты прекрасна, ты прекрасна!»

Пани Франтишка, прикрывая обеими руками живот, проговорила: — Не смейся надо мной.

— Не говори глупости, я не смеюсь над тобой, ты прекрасна!

— Не смотри на меня, — сказала она, прижав его к себе, чтобы он не видел ее. — У меня двое детей. Ты знаешь об этом?

— Двое детей? — не поняв, переспросил он.

— Это видно по мне, не смотри на меня.

Ее слова несколько притормозили молодого человека в его первоначальном экстазе, и теперь он с трудом воскрешал в себе надлежащее восхищение; для этого он старался ускользающую упоительность реальности усилить словесными излияниями: нашептывал докторше на ухо, как это прекрасно, что она здесь с ним нагая, совершенно нагая.

— Ты славный, ты ужасно славный, — говорила ему докторша.

Молодой человек, продолжая восхищаться ее наготой, спросил, возбуждает ли и ее то, что она здесь с ним голая.

— Ты ребенок, — ответила пани Франтишка, — конечно возбуждает, — но чуть погодя добавила, что голой ее видело уже столько врачей, что это ее вовсе не трогает. — Больше врачей, чем любовников, — рассмеялась она и, не прерывая любовного акта, стала рассказывать о своих тяжелых родах. — Но игра стоила свеч. У меня двое чудесных детей. Они настоящее чудо!

С трудом обретенный восторг вновь покинул редактора, у него даже возникло ощущение, что он сидит с пани Франтишкой в кафе и болтает за чашкой чая; это возмутило его; он утроил неистовость своих движений и попробовал еще раз обратить ее фантазию к более чувственным образам: — Когда я в последний раз пришел к тебе, ты предполагала, что мы будем близки?

— А ты?

— Я хотел этого, — сказал редактор, — я ужасно этого хотел, — и в слово «хотел» он вложил беспредельную страсть.

— Ты точь-в-точь как мой сын, — рассмеялась она ему в ухо, — ему тоже все хочется. Я всегда его спрашиваю: «А не хотел бы ты часы с фонтаном?»

И так они предавались любви; пани Франтишка говорила без умолку.

Когда потом они сидели рядом на тахте, голые и усталые, докторша гладила редактора по волосам и говорила: — У тебя такой же хохолок на макушке, как и у него.

— У кого?

— У моего сына.

— Ты все время думаешь о сыне, — сказал редактор с робким протестом.

— Ты же понимаешь, — сказала она гордо, — это мамин сын, явно мамин.