Читать «Собрание произведений в пяти томах. Том 2. Семидесятые» онлайн - страница 115
Михаил Михайлович Жванецкий
А кому в этом году исполнится год, я завидую больше всего. С ними и поговорить интересно, и есть о чем. Агу, родной, ты вырастешь, и будут тебе автомобили, и все лекарства, и красивые темные очки, и туфли на шпильках, и библиотеки на роликах, и телепередачи в кассетах, и наш концерт ты будешь носить в кассете вот здесь. И прокрутишь тысячу раз, чтобы еще раз увидеть все это и нас всех. И понять, какими мы были и чего мы хотели. И может быть, скажешь: «Ну что ж. Они по-своему были хороши. Не так, как мы сейчас, но по-своему...»
А теперь смотай все это, спрячь и будь счастлив в этом самом Новом, еще одном году!
Сын мой неосуществленный
Сын мой неосуществленный. Итак, что тебе взять у беспутного отца, покорителя маленьких компаний и больших розовых женщин?
Нерожденный сын мой. Нам гордиться нечем. Рад бы посадить тебя на диван, показать на шкаф, набитый книгами, и сказать: «Смотри, сынок. Отец не будоражил и не бузотерил понапрасну. Все эти три полки он написал крупным стремительным почерком. А ты, негодяй?!»
Или показать на шкаф, набитый черепами черепах, и сказать: «Смотри, сынок, твой отец. На его ракетах летает второе поколение космонавтов. Его формулы используют, чтобы засеять рис, по его чертежам делают кесарево сечение. На кого ты похож? Развратен и гадок. Фу! Да ты пьян, и опять эта девка за дверью...»
Или разгрести кучу детей и вызвать старшего: «Смотри, сынок, сколько твоих законных братьев, а ты? Тебе уже сорок. В кого ты, сынок? Фи! Да ты опять пьян. И уже другая девка под дверью. В кого ты вырос, бандит?»
В меня, сынок, и ни черта ты не откроешь и не напишешь. И не родишь, как не родил я. И я опять пьян, и эту девку ты не знаешь.
И вообще, сынок, выйди-ка и оставь нас, если вообще хочешь появиться на свет.
Падает снег
Когда разрывается душа, когда бело и белеет за окном.
Сыплет и сыплет.
И тихо в квартире, и мягко сыплет белым, и голые прутики веток качают головками в белых папахах.
Красная ягодка рябины в шапочке.
Падает снег.
Тепло у меня.
Что-то в приемнике потрескивает и превращается в музыку и женский голос.
Только нужно еще тише...
Падает снег.
Воробьи встрепанные заглядывают мне в глаза.
Я – им. Взаимное недоверие.
А я бы их пригласил погреть красные лапки и почирикать...
А снег летает, летает, прежде чем упасть и покориться.
Все бегут по снегу.
Я дома сижу. Все это переживаю.
Играют все, носятся, кричат, лают, прыгают.
Я все это переживаю.
Умом постигаю изнутри. Системой.
Остаюсь в милой неподвижности.
Работаю в тепле воображением...
Следы моих комнатных туфель на снегу.
И если выскочить из них и темпераментно помчаться дальше, оставляя, как минимум, рубчатые следы носков, а потом в заводе и из них выскочить и помчаться еще, оставляя нижнюю пятерню, стопу за стопой, стелющимся шагом и криком, затухающим вдали.
