Читать «Повесть о глупости и суете» онлайн - страница 58

Подоспевшая толпа состояла из людей, которых я всегда уподоблял пустому воскресному вечеру или любому унылому будничному дню, и на её фоне эта молодая женщина смотрелась именно как ясное субботнее утро. Деталей я разглядеть не успел, — как не успеваешь разобраться в температуре воды, которую плеснули в тебя, чтобы разбудить. Отметил только, что она, наверное, занимается танцем и живёт в стране, где пьют эспрессо.

— Нет, я действительно не верю глазам! — воскликнула она ещё раз и стала гарцевать на месте.

— Слушайте! — сказал ей грубо один из понедельников. — Не верите — не верьте, но не тыркайтесь на месте: пропустите тех, кто верит! — и пожаловался мне. — Что за народ пошёл!

Я в ответ рассмеялся, а Субботе сказал:

— Могу сократить для вас очередь на одного человека.

— Да? — обрадовалась она. — А вы не спешите?

— Я проездом. Мой самолёт только через пять часов. И если даже не успею, не беда: во-первых, лечу безо всякого дела, а во-вторых, — в Россию… Прилетишь годом раньше или позже — не важно: измениться там ничего не может… Я знаю: сам родом оттуда…

— Вы оттуда? — ещё раз обрадовалась она.

— Но живу в Штатах.

— А у меня с собой как раз книга из России!

Потом она назвала мне своё имя, но я его моментально забыл. Себя же представил ей под каким-то другим сочетанием звуков. Я надоел себе — и в новой стране, рядом с новой женщиной, хотел ощутить себя кем-то иным.

— Почему вы рассмеялись, когда этот грубый еврей на меня тявкнул? — спросила она. — Ничего же остроумного!

— Конечно, нет! — забеспокоился я. — Просто вспомнил случай из детства: стоит очередь попрощаться с покойником, который был моим соседом, и очередь вдруг застопорилась, потому что одна из соседок стала бить себя в грудь и причитать, будто не верит своим глазам… А поскольку это длилось долго, те, кто стояли за ней, потребовали посторониться и пропустить всех, кто глазам своим всё-таки верил…

— Нет, но я действительно никогда такой очереди на контроле не видела, — оправдалась Суббота.

— Я вам верю, — соврал я и продолжил волноваться. — Поверил, кстати, и соседке, которая тоже никогда не видела соседа мёртвым. Тем более — в гробу! — и, подавляя новый приступ смеха, добавил: — А этот еврей, который на вас тявкнул, он мерзок. Как все евреи: мало юмора и много дерзости… И никакого почтения к прекрасной даме…

Рассчитав, что вкупе с лестью юдофобство — вселенский пароль, я заключил:

— За это, кстати, за непочтение к прекрасным дамам, я презираю их больше, чем… Чем за другое…

Рассчитал я, видимо, верно — она всполошилась:

— Спасибо за «прекрасную даму», но за что это вы их презираете ещё?

— За многое! — растерялся я и в поисках объяснения обернулся к грубияну, который, стоя за мной в частоколе подобных ему будничных дней, на что-то им жаловался. — Евреи, знаете, постоянно жалуются, потому что у них — как это сказать? — сильный комплекс будущего… И ещё потому, что людей ничто так не сплачивает, как жалоба…

— Много энергии! — пожаловалась Суббота.

— И как ни парадоксально, знаете, у них — воля к смерти! Мазохизм! Хотя жалоба сплачивает, обыкновенным народом они быть не желают… И из всех чувств, которые сплачивают, они довольствуются только болью при обрезании и общими жалобами… Чаще всего на то, что все желают им смерти… А эту опасность они внушают себе сами… Чтобы жаловаться.