Читать «Транзитом до Скорпиона» онлайн - страница 7

Они что-то залопотали, а один ткнул острием копья мне в живот. Я смело обратился к ним, попросив отвести меня к другим белым людям; но через несколько минут понял, что никто из них не понимает английского. К тому времени я уже достиг полного своего роста, немного выше среднего, и вместе с широкими плечами, приводившими в отчаяние мою мать, приобрел канаты мускулов, не раз пригодившиеся мне в буре или в бою.

Одолели меня не без труда. Они не пытались убить меня, используя только древки или тупые концы копий, и я предположил, что они намерены продать меня в рабство арабам в глубине Африки или медленно нарезать мое тело над вонючим деревенским костром, применяя лишь утонченные пытки.

Когда они оглушили меня, я пришел в себя привязанным к дереву в деревне, расположившейся среди мангровых болот, печально известных тем, что единственный неверный шаг означал немедленную и мучительную смерть, когда отвратительная вода постепенно зальет разинутый рот. Деревню окружал частокол, на котором выгоревшие черепа мрачно предупреждали чужаков. Дымились костры и скулили шавки. Меня оставили в покое. Я мог только гадать, какая меня ждет судьба.

Рабство всегда мне претило, и я находил мрачную иронию в том, что получу расовое возмездие за преступление, которого не совершал. Меня снова одолело ощущение побеждающей судьбы. Но если придется умереть, то умереть, сражаясь, ни по какой иной причине, кроме той, что я — человек.

Путы жестоко врезались в запястья, и все же, покуда с течением дня возрастали жара, вонь и удушающая влажность, стало очевидным некоторое ослабление, вызванное постоянным трением и перекручиванием, из-за которых руки были стерты до крови. В полдень в деревню приволокли еще двух уцелевших после крушения «Роккингэма». Один из них — боцман, рослый, угрюмый малый с рыжеватыми волосами и бородой, очевидно, он сопротивлялся, так как на его рыжих волосах запеклась кровь. Другой оказался толстым и жирным казначеем, которого никто не любил. Как и следовало ожидать, он пребывал в жалком состоянии. Моряков привязали к кольям по бокам от меня.

Мы висели в компании жужжащих вокруг мух, пока наконец не зашло солнце. Тогда высасывать из нас кровь принялись свежие орды насекомых. Я не размышлял о том, что происходит с моими несчастными сотоварищами, но их страшные мучительные крики заставляли еще яростнее перетирать путы.

Оглядываясь назад, я думаю, что меня оставили напоследок. Черные хотели применить на мне все свое дьявольское искусство, несомненно, из-за того, что днем я самолично поднимал ноги и с силой лягал в живот чересчур назойливого субъекта, желавшего узнать, в каком я состоянии. Когда умерли два моих спутника, я понял, почему нам не привязали ноги.

К тому времени наступила темнота с красным светом костров, плясавшим на грубых стенах хижин и частоколе. Насаженные на колья черепа словно смеялись. Негры плясали вокруг меня, размахивая оружием, подымая пыль и топая, делая выпады копьями и отскакивая от моих лягающихся ног. При жизни на море быстро учишься уживаться с любой нормальной усталостью. Мое утомление было глубже. Но, угрюмый и неподатливый, я твердо решил, как сказали бы мои англосаксонские предки, умирать с музыкой.