Читать «Полковник Ростов» онлайн - страница 6

Зато куда с большей точностью отсчитаны часы с той минуты, когда ленточка солдат опоясала квартал — и Ростов сообразил: не одна неделя уйдет на обработку и расшифровку того бессвязного лепета, что с кровавой жижей выплюнется из разбитых губ «Скандинава», который тем хорош, что он — не местный. Слава богу, слухи о всесилии гестапо — сущее надувательство, и не шпиков опасаться надо, которые сунут нос в багажник и найдут там много чего запрещенного и антигосударственного даже; хуже их проклятые англичане, к которым полковник фон Ростов испытывал ненависть, не забывал о нанесенных ему лично Британией оскорблениях — и возвращался к истокам ненависти, едва слышалось, читалось или возникало в памяти слово «Гамбург», отчего и начинала свирепеть нога, покалеченная не в Гамбурге, а много южнее, в Тунисе, 7 апреля прошлого года, когда то ли «мустанг», то ли «харрикейн», то ли «спитфайр» с пулеметным клекотом упал с неба, вонзил крупнокалиберную очередь в машину, а затем еще для верности крохотной бомбочкой отметился, как пометом, и Ростов по классической траектории вознесся к небу, чтобы упасть на госпитальную койку в Карфагене. С тех пор самолеты попугивали, не медлительные и пузатые «летающие крепости» Б-17, а птичья мелочь, истребители, в глубь Германии не проникавшие из-за скудности моторесурса, но на севере страны бесстыдно висевшие над городами.

Особенный полковник Ростов стал сверхособенным, когда на его глазах арестовали «Скандинава», на встречу с которым безжалостная и слепая судьба направила кавалера Рыцарского креста, одного из лучших офицеров вермахта, и на него, кавалера и офицера, возложилась той же судьбой тяжкая миссия, заставлявшая Ростова с опаской поглядывать вверх и по сторонам в безоблачное и безопасное утро 1 июля по дороге к Бонну; «майбах» начинен бензином и ценностями, за них спекулянты отдадут еще большие ценности, и Ростов через каждые полсотни километров останавливался, выходил, вглядывался в синее небо, дышал глубоко и счастливо; наконец-то пересечена граница и он в родной Германии, одинокий человек посреди миллионов гектаров лесов, пашен и виноградников, потеснивших немцев, загнавших их в города и поселки; наконец-то он среди построек и людей; в небесной глубине плыли почти неподвижные, будто приклеенные к голубизне «ланкастеры», уже без бомб, пощипанные стервятники последнего ночного налета на Берлин; были месяцы, когда так и не сброшенные бомбы летчики топили в море, сейчас же, обнаглев от безнаказанности, испражнялись где хотели, смертоносным дерьмом заваливая мирные города и деревни (однажды на глазах Ростова одичавший или подраненный англичанин все бомбы свои уложил на еще не проснувшееся селение); гибли дети, старухи, леса и пашни, подыхал скот, и, словно насмехаясь над собой и судьбой, крестьяне в этом жестоком году все-таки надеялись на урожай. Вот в чем величественный оптимизм простонародья: что бы в мире осенью ни случилось, а зерно, тобою брошенное в землю по весне, прорастет, обязано прорасти.