Читать «История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1» онлайн - страница 247
Василий Васильевич Сиповский
170
Онъ отмѣтилъ беззаботность, способность не задумываться долго надъ затрудвеніями, способность вѣрно угадывать инстинктомъ то, чего не хватаетъ вслѣдствіе незнанія, размашистость натуры и добродушіе, способность ругаться отъ всего сердца, нелюбовь сознаться въ своихъ грѣхахъ, способность сильно и мѣтко выражаться, гостепріимность русскаго человѣка, разгульность и способность съ грустью задуматься надъ жизнью, неспособность дѣлать дѣло путемъ общественной работы, способность жить заднимъ умомъ, любовь къ широкимъ, захватывающимъ настроеніямъ (быстрая ѣзда), донкихотство русскаго человѣка, способность увлекаться утопіей, потребность въ постоянномъ побужденіи извнѣ.
171
Гоголь послѣ характеристики Чичикова задаетъ читателю вопросъ: "А кто изъ васъ, полный христіанскаго смиренія, не гласно, a въ тишинѣ, одинъ, въ минуты уединенныхъ бесѣдъ съ самимъ собою, углубитъ во внутрь собственной души сей тяжелый вопросъ: "а нѣтъ ли и во мнѣ какой-нибудь части Чичикова?".
172
"Да полно, точно ли Коробочка стоитъ такъ низко на безконечной лѣстницѣ человѣческаго совершенствованія? Точно ли такъ велика пропасть, отдѣляющая ее отъ сестры ея, недосягаемо огражденной стѣнами аристократическаго дома…".
173
"Онъ вездѣ между нами и, можетъ быть, только ходитъ въ другомъ кафтанѣ; но легкомысленно-непроницательны люди, и человѣкъ въ другомъ кафтанѣ кажется имъ другимъ человѣкомъ".
174
Напр. изъ
175
Напр. трактиръ, въ которомъ остановился Чичиковъ, харчевня, гдѣ онъ встрѣтился съ Ноздревымъ, базаръ въ Москвѣ въ Щепномъ ряду, канцелярія, губернскій балъ, игра чиновниковъ въ карты.
176
"И долго еще опредѣлено мнѣ чудною властью идти объ руку съ моими страшыми героями, озирать всю громадно-несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный міру смѣхъ и незримыя, невѣдомыя слезы! И далеко еще то время, когда инымъ ключомъ грозная вьюга вдохновенья подымется изъ облеченной въ святой ужасъ и въ блистаніе главы, и почуютъ, въ смущенномъ трепетѣ, величавый громъ другихъ рѣчей!"… "Но… можетъ быть, въ сей же самой повѣсти почуются иныя, еще доселѣ небраныя струны, предстанетъ несмѣтное богатство русскаго духа, пройдетъ мужь, одаренный божественными доблестями, или чудная русская дѣвица, какой не сыскать нигдѣ въ мірѣ, со всей дивной красотой женской души, — вся изъ великодушнаго стремленіи и самоотверженія, и мертвыми покажутся предъ ними всѣ добродѣтельные люди другихъ племенъ, какъ мертва книга передъ живымъ словомъ! Подымутся русскія движенія!"
…"Предстанутъ колоссальные образы, двигнутся рычаги широкой повѣсти, раздастся далече ея горизонтъ, и вся она приметъ величавое лирическое теченіе".
177
Оттуда заимствовалъ Гоголь идею повѣсти о капитанѣ Копѣйкинѣ.
178
Гоголь могъ ошибаться въ пониманіи русской жизни, но это не уничтожаетъ и не умаляетъ «сознательности» его отношеній.
