Читать «Море ясности» онлайн - страница 15

Потом в прихожей зазвучал трубный голос Елены Карповны. Она, как и всегда, кого-то ругала, и Валя заранее знала, что ей сейчас попадет от нее, и не ждала пощады. Конечно, она для начала заговорила все о том же: молодые не хотят считаться со старшими, а своего-то ума не хватает, чтобы обдумать все свои поступки.

Все это уже не было новостью. Грозная старуха судила со всей беспощадностью собственницы, а под судом вместе с Валей состоял весь свет. Ну это уже легче.

В прихожей наступила тишина. Валя вздохнула. Ошиблась? Может быть. Во всяком случае это ее дело, и обсуждать ее поступок никто не имеет права.

Никто, кроме одного человека, ее отца, который ходит там, наверху.

Послышался глуховатый голос Валерия Ионыча.

— И думать и говорить сейчас об этом не надо, потому что бесполезно.

— Нет, не бесполезно. Слышишь: все ходит.

— Ему есть о чем думать.

— А тебе даже и думать уже не хочется.

— Каждый поступает, как умеет.

— Как умеет! А знаешь, как называется ее поступок?

— Ты говорила. Знаю.

— Не нравится?

— Говори тише…

— Кто не хочет, пусть не слушает. Отец, посмотри-ка, до чего дошел. Какого человека обидели? Какого мастера! Все вы после войны какие-то ненастоящие сделались. Он этот дом для большой семьи строил. Три сына. Дочь. А что осталось? Сыновей война сожрала, а дочь… Кому теперь этот дом достанется? Красота эта. Кому? Наследники-то где? Достойные, заботливые руки. Где? А ты — художник. Слышишь!

— Я не слушаю, мама. Прости, но я ухожу, — решительно сказал Валерий Ионыч и поднялся.

Он захлопнул дверь. Елена Карповна осталась одна в темноте.

И вдруг шаги наверху затихли.

Елена Карповна насторожилась, ожидая, что за этим последует. Конечно, человек, у которого душа на месте, сейчас бы просто лег спать. Ну, а у этого душа, должно быть, еще не скоро свое место отыщет. Да и отыщет ли?

Над ее головой отворилась дверь без скрипа, как и все двери в этом ладно построенном доме. Не поднимая головы, Елена Карповна спросила:

— Не спишь?

— Сама видишь, сплю. Десятый сон досматриваю.

— То-то, тебя не видать. Это, значит, ты во сне бродишь.

— А тебя чего сон не берет?

— С сыном говорила.

— Слыхал. Жадная ты.

— Не то говоришь.

— Ну, завистливая… Ты бы, если смогла, то и солнышко запрятала бы в темницу-то в свою, одна бы тайно любовалась, как оно играет…

— Не то говоришь, не то. Я — собирательница.

— А для кого?

— А ты для кого?

— Так ведь я строю, делаю. А ты знай в сундук складываешь.

— Я спрашиваю: для кого ты терем этот построил?

— Говорю, для людей. Мой терем у всех на виду. А ты от людей прячешь. Не любишь ты их. Опасаешься. Ну-ка, подвинься, я сойду, а то разговариваю с тобой невидимый, как бог на небесах.

— Скажешь тоже. Бог, — проворчала она, медленно поднимая свое громоздкое тело.

Она отошла от лестницы, уступив дорогу, и необыкновенное видение вдруг возникло перед ней: взошла луна и через всю прихожую, от полукруглого окна пролегли разноцветные полосы трепетного света, похожие на невиданную ночную радугу. По этой радуге, как по ступеням небесной лестницы, спускался Владимир Васильевич, и в самом деле напоминающий большого, бородатого бога, задумчиво сходящего на грешную землю.