Читать «Королевство белок» онлайн - страница 47

Илла разожгла в очаге огонь — вскипятить воду для травника. Зоран сложил в несколько раз свой плащ и сел в углу каморки. Илла налила ему травника в кружку, а сама с ногами устроилась на постели.

Весь вечер Илла вела себя настороженно, прикидывая, успеет ли огреть Зорана табуретом, если он все же окажется не таким уж мирным. Однако он вел себя, как говорится, тише воды, ниже травы. У Иллы было ощущение, будто она привела с улицы большого грустного пса. Достав из дорожного мешка нитки и иглу, Зоран занялся починкой своей одежды. Илла, закутавшись в старый платок, смотрела, как при тусклом свете он низко наклоняет к шитью заросшее бородой лицо.

Илла присматривалась. Он вроде был добрый. Хорошо бы… Иллесия знала, что Богадельня затягивает почище болота. Так было с ее матерью, с другими ее земляками. Они мечтали вернуться на юг, но умерли в холоде и нищете. Если она не плюнет на все и не надумает идти в Соверн прямо сейчас, то кончит, как они. И на следующий год что-нибудь помешает, и еще через год, и решиться будет все труднее. Так она и завязнет. А когда еще повезет встретить такого сильного, грозного с виду спутника, который везде бывал, нигде не пропадет — и к тому же вроде как добрый?

Иногда Зоран взглядывал на Иллу из-под широких черных бровей — и опять принимался шить, тихонько напевая песенку на своем родном языке. Илла не понимала ни слова, но от песни становилось хорошо и грустно — и почему-то вспоминалась мать. Та в редкие дни, когда не болела или не плакала, пела песни про море и солнце своей родины.

У меня был целый мир зеленого цвета, Мир сияющего полдня, мир вечного лета. И зеленые холмы, и лесные дали Ни заката, ни зимы никогда не знали, —

полушепотом бормотал Зоран на своем языке, которого некому было понимать в Богадельне,-

Этот мир не ведал бед, не знавал тумана, И сквозь кроны лился свет на его поляны…

Лодка причалила к вязкому берегу. Хассем провалился по колени, пока привязывал ее к нависшему над водой стволу ракиты. В прибрежных кустах звенели комары. Хворост, собранный для костра, был влажный. Горький дым отгонял крылатую нечисть.

Несколько дней трое путников с тревогой ждали погони. Из-за своей раны Берест не мог идти. Вокруг каменоломен прижились маленькие деревушки, и ему пришло в голову угнать у деревенских лодку. Ночью путники плыли вдоль берега, днем прятались.

Во время остановок Ирица накладывала ладони поверх раны Береста, и с каждым разом она затягивалась все больше. Бересту было досадно, что дал Кроту всадить себе в грудь нож. Он чувствовал себя обузой, когда без сил лежал на дне лодки, а Хассем, не умевший грести, неуклюже плескал веслами по воде. Но Ирица с такой заботой ухаживала за ним, что на душе Береста невольно делалось радостно. В бреду его преследовало видение, как он лег в телегу с телами умерших от мора невольников, в каждом из которых еще гнездилась смерть. Ирица не спала около него и отгоняла страшное наваждение. Вскоре рана у Береста зажила. Он очень ослабел, но уже сидел в лодке, и сам мог дойти от берега до укрытия в кустах, где решено было устроить ночлег.