Читать «Королевство белок» онлайн - страница 165

Хассем вырывался, пока не обессилел. Руки Зорана были не хуже стальных оков.

Зоран оглянулся. На плечо легла ладонь Иллы:

— Что с ним?

Своей борьбой они с Хассемом разбудили остальных. Снодрек воинственно озирался. Зоран видел, как светятся в темноте глаза Ирицы и кота, которого лесовица держала на руках, и различал высокую фигуру Береста.

— Горячка у него, — сказал Зоран. — Дикий корень… Я знаю: кто его жует, тому чудится всякое. Только я вам раньше не говорил…

Зоран замолчал. Хассем, казалось, был в забытьи. Но Зоран все равно не добавил ни слова, пока Ирица, догадавшись, не подошла и не наклонилась, чтобы он мог прошептать ей на ухо:

— Я вам не говорил, потому что ему не жить, если он бросит…

Ирица была права: до сих пор корень помогал Хассему быстрее сжигать собственную жизнь, меньше нуждаться в еде и отдыхе, чем другие. Но теперь Хассем чувствовал, что силы его вычерпаны до дна. Дикий корень съел его душу, и теперь он видит то, чего нет. Иногда из темноты выплывали знакомые лица: напарник с мельницы, ловец с каменоломен Крот, которого он убил. «Наверно, они зовут меня», — думал Хассем.

Но видения приходили не только жуткие. Хассем помнил и хорошие: можно летать, можно оказаться посреди пустыни под звездным небом, можно снова увидеться с матерью. И можно умереть во сне, как напарник, который жевал слишком много дикого корня.

Хассем, тяжело опираясь на руки, сел на постели. Он достал из-за топчана свой драгоценный запас.

Он потряс головой и уронил лицо в ладони. Корень — это рабство. Это хуже, чем ходить по кругу и вращать колесо. Хассем вспомнил, как дважды Берест пускался с каменоломен в почти безнадежный побег, и каждый раз мог сложить голову. Но из рабства надо бежать, даже если — в смерть. Хассем знал, что Берест, который угоден Творцу, поступал так — и побеждал. И значит, что Творец на стороне тех, кто борется. Энкино однажды сказал: «Это не так просто — встать с колен». Хассему тоже было непросто встать со своего топчана. Хватаясь рукой за стену, а в другой держа мешок с «диким корнем», он медленно побрел к очагу.

Хассем поднял мешочек с запасом «дикого корня» над огнем и перевернул. Огонь ярко вспыхнул. Хассем выпустил мешочек из рук.

Вечером он сказал Бересту.

— Если я буду просить Ирицу пойти в лес и набрать мне снова «дикого корня» — не разрешай. Хоть запирай — но не пускай. Ладно, Берест?

Тот кивнул и крепко сжал его руку.

— Ладно, брат…

Хассем почувствовал: он все понял. Все, что сам Хассем передумал за долгий день, Берест понял с полуслова. Хассем ощутил в руке горячую, жесткую ладонь Береста.

«С каким же злом мы столкнемся? С каким злом, если мы все выживем и проживем еще лет двадцать, столкнутся Эльхи и ее сверстники, дочь Иллесии, будущие дети Береста и Ирицы?».

Энкино писал за мраморной конторкой в библиотеке. Он только что закончил одно из своих дел: переписал по именам всех жителей Пристанища — сколько детей, сколько мужчин, женщин, стариков…

«Не будет такого зла, которое люди во всем мире зовут злом, — водя пером, рассуждал Энкино. — Рабов и господ не будет больше никогда. Но, пожалуй, появится новое зло и добро, не во всем такое, как везде в мире. Не рабство, не нищета. А иное, о котором люди еще даже не подозревают. Сейчас нам кажется, что если человек не вор — он уже святой. Если нет нищих — это уже сказочное королевство. Все привыкли, что одни живут за счет других. Поэтому невозможно представить, что, кроме рабства, самовластия господ и нищеты, на свете очень много другого зла и несчастий».