Читать «История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц» онлайн - страница 36

2. Высокая устойчивость эпических материалов за время наблюдаемого устного бытования (XVIII — середина XX вв.). По местам, где были сделаны записи ряда фольклористов XIX в., в XX в. были проведены повторные фольклорные экспедиции. Был записан комплекс былин южного происхождения у потомков казаков-некрасовцев, подтвердивший высокую сохранность и малую изменчивость южного эпического комплекса.

3. Присутствие в былинах слов, понятий, обозначений, географических названий и т. п., которые не только не могли оказаться в местах бытования эпоса (дубы в сибирской тайге), но и давно исчезли из обихода (турий рог, «Мощи Борисовы» и т. д.).

4. Наивная вера в эпическую действительность, характерная для начального периода собирания эпических материалов, зафиксированная фольклористами.

5. Наличие записанных еще в XVII в. эпических текстов, близких к записям, сделанным в конце XIX в.

Смерть В. Я. Проппа в 1970 г. фактически положила конец серьезным исследованиям в области изучения героического эпоса. Его уход из жизни почти совпал с окончанием периода изучения эпоса теми исследователями, которые застали так называемое «живое бытование» эпоса и могли составить свое личное мнение о нем. Новое поколение ученых было преимущественно поколением учеников, которые, хотя и являлись выдающимися последователями великих исследователей эпоса, однако в отсутствие своего собственного видения ситуации не сумели развить историческое изучение былин.

Дальнейшее развитие эпосоведения в значительной мере напоминает путь «школы чтения коанов» в дзен-буддизме. Это было неизбежным следствием отсутствия собственного опыта, впечатлений, мнения независимого от конъюнктуры. Попытки обращения к наследию дореволюционных ученых с целью преодоления назревшего кризиса в 70-х гг. XX в. активизировались. Однако добиться «просветления» путем «борьбы цитат» и ставки на «авторитет» более ранних исследователей можно только в том случае, если заново пройти шаг за шагом путь, по которому они пришли к тем или иным выводам, то есть провести ревизию методологии.

В данном случае мало просто привести мнение какого-либо исследователя, отрывок из его путевых записей, черновиков и т. д., необходимо показать, в какой атмосфере он его составил, поскольку иначе невозможно выяснить роль мировоззрения ученого, а также в целом влияние идеологического фактора на науку.

В силу различных обстоятельств в рассматриваемый период пересмотреть взгляды на изучение русского эпоса было принципиально невозможно.

Проблема историзма осталась нерешенной, что снова вызвало к жизни старые схоластические споры. Вместе с тем новых идей, касающихся развития эпоса, никем не было выдвинуто, но подвергались обоюдным нападкам одни и те же тезисы В. Ф. Миллера, В. Я. Проппа, А. П. Скафтымова и Б. М. Соколова. Дискуссия об эпическом историзме де-факто стала циклической.

В конце 70-х гг. дискуссия о путях изучения былин и их соотношении с историческими событиями была продолжена С. Н. Азбелевым, В. П. Аникиным, Ю. И. Юдиным, И. Я. Фрояновым, Ю. И. Смирновым, Ю. И. Новиковым, Ф. М. Селивановым, Л. И. Емельяновым.